Кто-то иронически замѣтилъ, что о Троцкомъ можно писать только бѣлыми стихами… Конечно — это иронія, и все же приходится признать, что Троцкій слишкомъ крупная фигура, чтобы въ бѣглыхъ газетныхъ замѣткахъ исчерпывающе обрисовать его.

Отнюдь на это не претендуя, я хотѣлъ бы только остановить вниманіе читатели на нѣкоторыхъ чертахъ характера Троцкаго и на нѣкоторыхъ вопросахъ, связанныхъ съ его личностью и не лишенныхъ интереса въ аспектѣ текущаго политическаго дня.

Итакъ, оппозиція разбита. Троцкій политически уничтоженъ. Кадры его растеряны. Онъ проводитъ дни въ изгнаніи. Значитъ ли это, что Троцкій навсегда ушелъ съ политической арены? Нѣтъ, совсѣмъ не значитъ. Наоборотъ, я бы сказалъ, что самый опасный человѣкъ для дѣла возрожденія Россіи — Троцкій.

Несомнѣнно: пока не произойдетъ крупныхъ потрясеній большевицкаго строя, Троцкій не будетъ играть никакой роли въ политической жизни Россіи. Такъ же несомнѣнно и то, что пока не произошли эти потрясенія, Сталинъ прочно сидитъ въ своемъ диктаторскомъ креслѣ. Но положеніе рѣзко измѣнилось бы, случись крупныя событія. Начнись, напримѣръ, война — большевицкая верхушка, по бездарности своей, не сумѣетъ организовать веденіе войны, и фигура Троцкаго неминуемо выплыветъ снова на первый историческій планъ.

Что Сталинъ и сталинскіе приспѣшники повели бы войну крайне безталанно, не подлежитъ никакому сомнѣнію. Острый переломный моментъ предъявилъ бы къ руководящей кликѣ огромныя требованія, и немедленно вскрылась бы ея слабость.

Вообще большевицкая Россія представляетъ сложную и хорошо организованную систему. Но не надо забывать, что это система зажима. Не надо забывать, что подавляющее большинство населенія недовольно строемъ, и система власти — это сложная и только пока хорошо работающая система ниточекъ и веревочекъ, которыми связываются и парализуются всѣ движенія недовольныхъ силъ въ странѣ. Эти силы огромны, но пока нѣтъ потрясеній, это силы потенціальныя, силы, лежащія подъ спудомъ. Во время войны все пришло бы въ движеніе. Стройная машина партійной власти вдругъ очутилась бы на шатающемся и расползающемся фундаментѣ. Для того, чтобы удержать власть и спасти положеніе, тогда потребуется политическій и организаціонный геній, котораго нѣтъ ни у Сталина, ни у сталинскихъ ставленниковъ. Тогда наличіе у власти Сталиныхъ и Ворошиловыхъ будетъ антисовѣтскимъ козыремъ.

Впрочемъ, трудно ожидать, что они останутся у власти до конца. Сравнительно легко предвидѣть, что произойдетъ при крупныхъ затрудненіяхъ въ партіи и арміи. Сейчасъ коммунистическая партія въ Россіи вовсе не очарована личными талантами Сталина. Напротивъ — партія знаетъ, что Сталинъ неспособенъ руководить страной въ отвѣтственные переломные моменты. Но сейчасъ всѣ восхваляютъ Сталина и лягаютъ Троцкаго, потому что такъ дѣлается карьера.

Послѣ первыхъ пораженій на фронтѣ картина рѣзко измѣнится. Всякій коммунистъ, всякій чекистъ, всякій партійный военный быстро поймутъ, что вопросъ для нихъ шкурный. Дѣло будетъ не въ карьерѣ, не въ тепломъ мѣстечкѣ, не въ лишнихъ 30 рубляхъ жалованія, а дѣло будетъ въ самомъ существованіи партійной власти и, слѣдовательно, въ томъ, висѣть ли на фонарѣ или не висѣть.

Тогда — какъ дымъ улетучатся тѣ мелкія карьеристскія соображенія, которыя заставляютъ сейчасъ коммунистовъ до хрипоты ругать Троцкаго и до тошноты хвалить Сталина. Партія и армія будутъ ясно сознавать, что въ стоящей передъ ними проблемѣ жизни и смерти шансы на спасеніе «шкуры» явятся лишь въ томъ случаѣ, если у руля станетъ талантливый человѣкъ, умѣющій хорошо маневрировать политически и обладающій организаціонными дарованіями. Тутъ партія и армія повѣрятъ только одному человѣку. Только Троцкому.

При такихъ настроеніяхъ ему будетъ нетрудно притти къ власти. Къ власти его потребуетъ партія. И армія поддержитъ это требованіе. Можно сказать еще, что Троцкій, пожалуй, единственный человѣкъ, который имѣетъ шансы, получивъ власть, спасти положеніе большевицкой клики въ Россіи. Поэтому я и сказалъ выше, что Троцкій — самый опасный.

Самъ Троцкій прекрасно понимаетъ, какую роль онъ можетъ сыграть въ случаѣ войны. Онъ уже говорилъ объ этомъ, сначала довольно неясно въ своей «политикѣ дальняго прицѣла», потомъ совсѣмъ ясно въ своемъ знаменитомъ «клемансистскомъ» тезисѣ, на засѣданіи пленума ЦК, въ концѣ 1927 года.

Онъ сказалъ примѣрно слѣдующее, обращаясь къ сталинской группѣ: «И вотъ, когда врагъ будетъ въ ста километрахъ отъ столицы, мы сдѣлаемъ то, что сдѣлалъ въ свое время Клемансо. Мы свергнемъ бездарное правительство, которое ничего не умѣетъ и которое не сможетъ организовать побѣды, и возьмемъ власть въ свои руки. Съ той разницей, что Клемансо просто взялъ власть, а мы возьмемъ власть и васъ разстрѣляемъ. Да, мы это сдѣлаемъ. Вы тоже хотѣли бы насъ разстрѣлять, но вы не смѣете это сдѣлать, а мы эти сдѣлаемъ, и это будетъ необходимымъ условіемъ побѣды».

Онъ это, дѣйствительно, сдѣлаетъ… если, конечно, доживетъ до этого времени. Сталинъ — человѣкъ, не стѣсняющійся по части морали: желая убрать Троцкаго и не желая при этомъ пользоваться открытой казнью (потому что путь казней внутри партіи имѣетъ свою логику), вѣроятно, раздѣлается съ врагомъ при помощи обычныхъ своихъ методовъ — тихо и незамѣтно. Что Сталинъ сослалъ Троцкаго — съ этой точки зрѣнія — понятно. Онъ хотѣлъ оставить Троцкаго въ далекой глуши, наединѣ… съ его язвой желудка; тутъ шансы есть, конечно, на совершенно «невинное» «обращеніе въ расходъ» Троцкаго.

И все же, я не узнаю Сталина. Если бы онъ былъ до конца вѣренъ своимъ методамъ, онъ бы провелъ все это гораздо лучше и тоньше. Напримѣръ, широкимъ жестомъ помирился бы съ Троцкимъ и назначилъ бы его какимъ нибудь наркомомъ въ Москву. Демонстрировалъ бы свое исключительно хорошее къ Троцкому отношеніе. Если бы послѣ этого Троцкій внезапно умеръ — ну, скажемъ, отъ галопирующаго туберкулеза — то Сталинъ былъ бы въ очень выгодномъ положеніи, такъ какъ, хотя у Троцкаго врачи несомнѣнно нашли бы соотвѣтствующія кишечныя явленія, но ихъ можно было бы приписать всѣмъ извѣстной его язвѣ желудка. Кромѣ того, у всѣхъ на виду было бы хорошее отношеніе къ нему Сталина, у гроба Троцкаго можно было бы настоять въ почетномъ караулѣ, а затѣмъ переименовать въ Троцкъ какой нибудь Богородскъ и, наконецъ, длительно и пространно убѣждать честную публику въ печати, что троцкизмъ, въ сущности, вовсе не отступаетъ отъ ленинизма, что, наоборотъ, онъ его дополняетъ и только по мелкимъ тактическимъ вопросамъ вождь оппозиціи немножко расходился съ партіей, но что въ аспектѣ исторіи и это неважно и скорѣе даже свидѣтельствуетъ о большомъ размахѣ Троцкаго. Почему Сталинъ не становится на этотъ характерный для него путь, не совсѣмъ понятно. Впрочемъ, не будемъ предупреждать событій. Времени еще у Сталина достаточно.

Въ концѣ 1927 года я шелъ въ Москвѣ по Тверской улицѣ. Вдругъ улица, сумрачная и дѣловая, оживилась, раздались крики, рукоплесканія, загорѣлись лица. Всѣ взоры направились въ одну сторону. Я обернулся. Внизъ по Тверской медленно двигался автомобиль. Въ немъ сидѣлъ Троцкій и съ видомъ тріумфатора, величественно и дружелюбно, отвѣчалъ на привѣтствія толпы. Привѣтствія были живыми и всеобщими.

Такъ забитая и запутанная толпа показывала ненавистной власти кукиши въ карманѣ. Привѣтствіе оппозиціонному лидеру — это жестъ ненависти къ коммунистической власти. Въ Россіи не злоупотребляютъ такими жестами, обычно за ними слѣдуетъ расплата. Но въ данномъ случаѣ жестъ былъ безопасенъ; онъ длился только моментъ, вокругъ была незнакомая публика — не предастъ, и всей улицы не арестуешь. Да, и не за что арестовать: привѣтствуютъ вѣдь члена ЦК.

Въ Москвѣ два милліона населенія. Положимъ, въ грубыхъ цифрахъ — милліонъ взрослаго населенія. Изъ этого милліона больше 120.000 коммунистовъ. Это значитъ, что на улицѣ изъ 8 человѣкъ одинъ былъ коммунистомъ. Но привѣтствовали Троцкаго всѣ, въ томъ числѣ и коммунисты. Имъ-то незачѣмъ было демонстрировать противъ своей власти, но они тоже апплодировали, потому что каждый изъ нихъ чувствовалъ, что Троцкій — въ резервѣ, что его время можетъ притти. Наконецъ — потому, что Троцкій талантливъ.

Талантъ — сила. Этой силы отнять у Троцкаго нельзя. Она создаетъ Троцкому популярность.

Лѣвый коммунизмъ Троцкаго чуждъ и ненавистенъ интеллигенціи въ Россіи. Но для интеллигенціи одаренный Троцкій — это символъ, символъ всего талантливаго и живого, что потерпѣло крушеніе въ борьбѣ съ легіономъ корявыхъ и тупыхъ личностей, которые продрались къ власти и царствуютъ сейчасъ, наложивъ на все грязную лапу; отъ ихъ тусклаго взгляда и деревянныхъ лицъ коробятся стулья и летитъ въ бездну отчаянія сердце интеллигента. Тотъ ушлый и хамоватый сбродъ, который сейчасъ вцѣпился во власть зубами, называется въ Россіи новымъ словомъ, собирательнымъ и крѣпкимъ (съ удареніемъ на «а») «жлоба». Я не могъ выяснить генезиса итого слова. Но въ немъ сосредоточилась ненависть болѣе развитого и культурнаго класса къ положившему ноги на столь хаму. Въ Россіи умѣютъ молчать. Я знаю выходящій изъ ряда случай, когда видный сотрудникъ важнаго большевицкаго учрежденія, молчавшій энное количество лѣтъ, вдругъ, на улицѣ, при видѣ милиціонера, ведшаго арестованнаго въ участокъ, не выдержалъ и заявилъ вслухъ: «Пролетаріатъ у власти или вдова на ночномъ горшкѣ». Обычно никто себѣ такихъ тирадъ не позволяетъ. Изрѣдка только, идя по улицѣ, услышишь, какъ кто-нибудь цѣдитъ сквозь зубы: «жлоба́!»

Презирая жлобу́, интеллигенція демонстрируетъ свое уваженіе къ врагу, но къ врагу талантливому — къ Троцкому.

Что Троцкій превосходный ораторъ — общеизвѣстно. Что Троцкій большой стилистъ — нерѣдко оспаривается, но, думается мнѣ, безъ основаній.

Пожалуй, самая характерная черта Троцкаго та, что онъ, прежде всего, человѣкъ позы. У него всѣ черты «народнаго трибуна» (я не благоговѣю передъ этой пышной исторической категоріей) и, дѣйствительно, большой ораторскій даръ; и темпераментъ, и умѣнье зажечь, вызвать энтузіазмъ толпы и использовать его. Поэтому когда Троцкій вращается въ пылу событій, въ толпѣ, его поза импонируетъ. Это — большая историческая поза.

Но бѣда Троцкаго въ томъ, что эта поза въѣлась въ его плоть и кровь, что его поза отъ него неотдѣлима. Троцкій позируетъ для исторіи и тогда, когда толпы нѣтъ и исторіи нѣтъ. Часто это бываетъ смѣшно, иногда — трагикомично.

Б. Бажановъ
Возрожденіе, №1281, 1928

Views: 25