Нехорошо поступаютъ родители, когда крестятъ дѣтей наобумъ и не задумываются надъ тѣмъ, какъ ребенку придется праздновать свои именины.

Что можетъ быть, напримѣръ, печальнѣе Касьяна, у котораго день ангела приходится на 29-е февраля, разъ въ четыре года?

Или Тамара тоже. Постояннаго дня ангела у несчастной нѣтъ. Каждый годъ приходится самой искать въ календарѣ, а знакомымъ опредѣлять описательно:

— А вотъ послѣ пасхи. Сначала, знаете, Ѳомина недѣля, потомъ — женъ-мѵроносицъ. Такъ если вы узнаете, когда Ѳоминая, значитъ, въ слѣдующее воскресенье…

Въ понедѣльникъ послѣ торжественнаго дня Вѣры, Надежды, Любви и Софіи встрѣчаетъ меня мой пріятель Аркадій Альфредовичъ и застѣнчиво говоритъ:

— Приходите сегодня къ намъ вечеркомъ. Посидимъ, пирога съѣдимъ…

По бѣженскому положенію, если гости Вѣры, Надежды, Любви наканунѣ не весь пирогъ съѣли, въ такомъ предложеніи нѣтъ ничего удивительнаго. Тѣмъ болѣе, что черствыя именины праздновались у насъ и раньше.

Но на черствыя именины звали обыкновенно тѣхъ, кто приходилъ наканунѣ на свѣжія. А теперь за отсутствіемъ просторнаго помѣщенія раздѣляютъ. Гости первый сортъ приглашаются наканунѣ, гости второй сортъ — на объѣдки.

— Нѣтъ, благодарю васъ, — сухо отвѣчаю я. — Меня вчера всѣ Софіи и Надежды такъ обкормили, что теперь не осталось никакой любви къ пирогамъ.

— Дорогой мой, — смущенно замѣчаетъ пріятель. — Неужели не хотите провести со мною день моего ангела? Конечно, я не Софія, не Вѣра, а тѣмъ болѣе не Любовь. Но все-таки я тоже имѣю права на свои именины. Вѣдь сегодня — Аркадій!

— Не можетъ быть!

— Честное слово.

— Какой же такой Аркадій?

— Новгородскій.

— Странно, очень странно… — недовѣрчиво смотрю я на пріятеля. — Новгородскій. Не слыхивалъ я о такомъ. А кто онъ? Мученикъ? Или преподобный?

— Святой, знаете. Епископъ.

— Святой? Ну, ладно… — подозрительно оглядывая именинника съ головы до ногъ, послѣ нѣкотораго раздумья соглашаюсь я. — Въ такомъ случаѣ, приду… До свиданія.

Вечеромъ, часамъ къ девяти насъ собралось у Аркадія Альфредовича семь человѣкъ. Звалъ онъ гораздо больше, но остальные не пришли. Одинъ прислалъ письмо:

— «Дорогой Аркадій, не проведешь. Знаю я твои штучки». Другой писалъ: «Милый Аркадій Альфредовичъ. Хотя я васъ на всякій случай и поздравляю, но все-таки у меня нѣтъ полной увѣренности: не ошиблись ли вы? Въ будущемъ году, когда вопросъ окончательно вырѣшится, и вы окажетесь правы, обязательно приду. Искренно вашъ Ю. С.»

«Аркадій! — сердито писалъ третій въ пневматичкѣ, — у насъ такъ мало сохранилось самобытныхъ цѣнностей въ эмиграціи, а ты и въ этой области подрываешь нашу жертвенность. Брось Аркадій, не шути съ такимъ прекраснымъ обычаемъ, какъ день Ангела. Иначе съ чѣмъ мы вернемся въ Россію? Твой И. Л.»

Пришелъ я однимъ изъ послѣднихъ, такъ какъ замѣшкался съ подаркомъ. Не вѣря, что на слѣдующій день послѣ Вѣры, Надежды и Любви кто-либо можетъ быть именинникомъ, я рѣшилъ не пріобрѣтать ничего, а воспользоваться чѣмъ-нибудь изъ подношеній, полученныхъ Вѣрой Алексѣевной или Софіей Александровной. Все равно, навѣрно, нанесли имъ въ воскресенье всякой всячины больше чѣмъ слѣдуетъ. А Аркадію привередничать нечего. И такъ хорошъ со своимъ понедѣльникомъ.

Вѣра Алексѣевна, къ сожалѣнію, ничего не могла дать. Мужъ всѣ подаренные цвѣты и конфеты, ради экономіи, разнесъ вечеромъ по знакомымъ именинницамъ, дома оставалась только верхняя подгорѣлая корка отъ сладкаго пирога.

А у Софьи Александровны именины тоже вышли въ ничью: все, что получила, то и подарила. Пришлось взять нѣсколько розъ изъ букета Людмилы Всеволодовны, праздновавшей именины наканунѣ Вѣры съ Надеждой. Отодралъ увядшіе лепестки, побрызгалъ водой, надушилъ немного одеколономъ и отправился.

— Аркадій Альфредовичъ, — услышалъ я изъ передней сочный баритонъ Петра Григорьевича. — Собрались все свои люди, скрывать нечего. Скажите правду: именинникъ вы или нѣтъ?

— Даю честное слово, именинникъ.

— Да, нѣтъ дорогой. Говорите прямо. Постороннихъ нѣтъ. Вѣрно, что день Ангела?

— Клянусь вамъ!

— Хе-хе. Шутникъ. Даже клянется. А въ святцахъ вашъ ангелъ отмѣченъ?

— Я думаю. Смотрите, газета. Видите? Аркадій новгородскій…

— Относительно газетъ нужно быть очень и очень осторожнымъ, — тихо, но увѣренно, заговорила Ольга Ивановна. — Недавно, напримѣръ, былъ именинникомъ Арсеній, а въ газетѣ вмѣсто Арсеній напечатали Артемій. Вотъ и сегодня тоже могло быть. Напечатано Аркадій, а нужно читать Геннадій.

Было около двѣнадцати часовъ ночи, когда мы стали прощаться съ хозяевами. Говорила передъ этимъ о многомъ, главнымъ образомъ о таинственномъ: когда, напримѣръ, именины Валентины, Аллы, Антонины, Милицы. Когда день Ангела Валерія, Семена, Герасима, Юлія…

При разставаніи хозяинъ грустно жалъ намъ руки, благодарилъ за то, что не забыли его, и, наконецъ, вдругъ, дрожащимъ голосомъ проговорилъ:

— Только, господа. Прошу объ одномъ: забудьте о сегодняшнемъ днѣ! Въ первый разъ рискнулъ и въ послѣдній. Пусть теперь послѣ Вѣры, Надежды, Любви празднуетъ именины кто хочетъ: Геннадій, Палладій. Но я — довольно. Подвергаться униженіямъ, оскорбленіямъ… Вызывать недовѣріе, подозрѣніе… Быть наконецъ, черствымъ именинникомъ послѣ чужого свѣжаго ангела. Хватитъ!

На глазахъ у несчастнаго показались слезы… Намъ стало тяжело, грустно.

А я подумалъ:

— Эхъ, судьба, судьба! Какъ жестока она бываетъ, когда захочетъ!

А. Ренниковъ
Возрожденіе, №1220, 1928

Visits: 30