Читалъ я, какъ въ Лондонѣ возникло крупное судебное дѣло изъ-за того, что мужъ не узналъ на улицѣ своей собственной жены.

Сыщикъ указалъ на постороннюю даму, какъ на свою супругу, и ошибся. Былъ введенъ въ заблужденіе дамскими косметическими причинами.

Охъ ужъ эта косметика! Дѣйствительно… Сколько изъ-за нея въ нынѣшнемъ обшествѣ осложненій и недоразумѣній.

Помню наше доброе старое время. Посмотришь, бывало, на даму и сразу видишь, какъ женщина живетъ и работаетъ. Нездорова? По глазамъ чувствуется, по блѣдности лица. Оживлена чѣмъ-нибудь? Раскраснѣлась, разрумянилась. Сердится, радуется, нервничаетъ — все по глазамъ, по носику, по щечкамъ видно, какъ на ладони.

А губы? Помните, какія были губы? Хорошее время! Иногда сухія (это значитъ, внутрениій жаръ или просто послѣ прогулки обвѣтрило). Иногда влажныя, холодноватыя (обычно сопровождало томность и нѣжность). А то бывали и пухлыя, наивныя, какъ сырые недопеченные крендельки.

И на всѣхъ этихъ щечкахъ, губкахъ молодые влюбленные поэты строили звучныя симфоніи. Художественные образы соединялись въ великолѣпныя поэмы. И сколько сравненій благодаря разнообразію естественныхъ тоновъ! Губы — лепестки розъ или камелій. Кораллы, вишни, смородина, иногда даже морковь, редиска, томаты (послѣдніе обычно на окраинахъ города, въ огородныхъ районахъ).

Щеки? Вечерняя заря, восходъ солнца. Кровь съ молокомъ. Пушистый персикъ, наливное яблочко. Разнаго рода матеріи: атласъ, шелкъ, бархатъ, сатинъ, въ крайнемъ случаѣ, кумачъ.

И вотъ теперь смотришь на новыхъ, на этихъ современныхъ дѣвицъ, и изумляешься:

Какъ молодежь узнаетъ объ ихъ настроеніяхъ? Какими художественными образами можетъ ихъ воспѣвать?

Отъ прежнихъ эпитетовъ, если что и осталось теперь, то только «красная дѣвица». Дѣйствительно, не красныхъ дѣвицъ въ настоящее время нѣтъ. Да только ли дѣвицъ? И невѣсты сейчасъ красныя, и жены красныя, и тетки красныя, подчасъ даже бабушки красныя.

И красныя, главное, всегда. Не только когда волнуются, радуются или негодуютъ. Сидятъ спокойіно, скучаютъ, зѣваютъ…

А щеки пылаютъ зарею новой. Какъ востокъ.

Или перепугается, напримѣръ, красная дѣвица или красная тетка, попадетъ подъ автомобиль, лишится чувствъ.

Прежде ясно, что было: блѣдна, какъ полотно… Ни кровинки въ лицѣ. Похожа на выходца изъ потусторонняго міра.

А красная тетка лежитъ подъ автомобилемъ — и горитъ. Упадетъ на полъ безъ чувствъ и пылаетъ атласомъ щекъ, какъ наливное яблочко.

По лицу современной женщины никогда не узнаешь, что съ ней: при смерти или, наоборотъ, собирается бить рекордъ. Губы у всѣхъ одинаковы, точно изъ одной аптеки; вокругъ глазъ — синева, будто кровоподтекъ послѣ бокса; на щекахъ не атласъ, не шелкъ и вообще не матеріи, а геологическіе пласты: архэйскій, кэмбрійскій, девонскій и, главнымъ образомъ, мѣловой.

Узнать о настроеніи и здоровьи такой черезчуръ красной дѣвицы ничего невозможно. Развѣ только по языку, если случайно покажетъ.

Интересуясь вопросомъ, какъ при такомъ положеніи вещей нынѣшніе молодые люди цѣлуются, я интервьюировалъ на-дняхъ одного студента изъ союза ревнителей славянской культуры.

— Трудно намъ, очень трудно, — со вздохомъ объяснилъ мнѣ студентъ. — Когда, я, помню, былъ влюбленъ въ Россіи, то при поцѣлуяхъ никогда никакихъ ссоръ не происходило. Наоборотъ, отъ поцѣлуевъ и я и мой идеалъ всегда становились нѣжнѣе. А тутъ начнешь цѣловать, вымажешься, какъ маляръ, наколешься о небритую шею, будто на полковомъ праздникѣ. И тебя же начинаютъ обкладывать, что всю помаду съѣлъ. Одна барышня, не повѣрите, потребовала отъ меня три помадныхъ палочки: «я, — говоритъ, — не могу; это въ концѣ концовъ, разореніе. Если хотите, — предлагаетъ, — поднимайте губу и цѣлуйте изнанку, а то мои финансы не выдержатъ». Сказать правду, намѣренія у меня относительно этой барышни были очень серьезныя — жениться хотѣлъ, одному, сами понимаете, — очень тоскливо. Но тридцать франковъ за три палочки — это ужъ свинство. Купилъ, я, конечно, помаду, вернулъ, еще какіе-то карандаши для глазъ и для рѣсницъ по договору принесъ. И послѣ этого — ни ногой. Ужъ она и письма писала… И въ шутку все обратила. Но я уперся. Главное — ей хорошо, она каждый разъ подмажется снова, опять прежній видъ приметъ. А я на засѣданіе иду, и физіономія точно у клоуна. На лбу красныя полосы, щеки бѣлыя, носъ синій. И лицо, наколотое затылкомъ, горитъ, будто лихорадка трясетъ. Нѣтъ, лучше подожду, пока эта мода пройдетъ, тогда и женюсь. Все-таки, нужно же мужу точно знать, какого цвѣта его жена!

Окончилась наша бесѣда съ молодымъ человѣкомъ, остался я одинъ подъ впечатлѣніемъ грустныхъ словъ собесѣдника. И искренно стало жаль молодежь.

Даже пушинскіе и тургеневскіе поцѣлуи и тѣ ушли въ невозвратное прошлое. Не потому ли дѣти открыли походъ противъ отцовъ? Не завидуютъ ли былому нашему счастью?

А. Ренниковъ.
Возрожденіе, №506, 21 октября 1926.

Visits: 19