«Терзать васъ будемъ до Коцита.
Мы не оставимъ васъ и тамъ».

Изъ кухни раздается отчаянный вопль. Негодующій и торжествующій.

— A non! [1] Теперь не уйдешь. Думалъ я тебя не поймаю? Нѣтъ! Довольно! Попался!

[1] Ну нѣтъ! — фр.

Очевидно въ кухню залѣзъ воръ. Надо помочь Франсинѣ.

Спѣшу въ кухню.

— Что случилось?

Франсина красная, ликующая, подбоченилась и дуетъ на кастрюльку съ молокомъ.

— Молоко чуть не убѣжало! Ну нѣтъ! А ça non! [2] Довольно этихъ штукъ. Вчера стояла надъ нимъ, стояла, на одну минутку отвернулась — и готово. Выпрыгнуло изъ кастрюли, какъ бѣшеное.

[2] Это ужъ нѣтъ! — фр.

Франсина — старуха. Ходитъ по домамъ какъ femme de ménage около пятидесяти лѣтъ. Съ молокомъ чаще разговариваетъ, чѣмъ съ людьми, и оно для нея живое существо. Каждое утро она съ нимъ встрѣчается. У него какъ у человѣка иногда хорошій видъ, иногда скверный, синеватый. Характеръ у него лукавый — любитъ сыграть штуку: притворяется тепленькимъ, а отвернешься — прыгъ изъ кастрюльки, и лови его.

Посуда для Франсины тоже собраніе старыхъ пріятелей: какъ она распекаетъ вырвавшійся изъ рукъ стаканъ. Прямо за него совѣстно дѣлается.

— А можно подумать, что посуда подешевѣла, и что можно разбиваться сколько хочешь! Кто самъ денегъ не зарабатываетъ, тотъ, конечно, можетъ не задумываться. Вчера внучка купила — дрянь, хуже чѣмъ ты, а заплатила двадцать су. Да, двадцать су.

Очевидно на этомъ мѣстѣ разбитый стаканъ удивлялся или не вѣрилъ.

— Двадцать су. А за тебя заплачено навѣрное вдвое. Кто самъ денегъ не зарабатываетъ, тому, конечно, на все наплевать. Il s’en fiche pas mal. [3]

[3] Плевать ему на это. — фр.

Франсина права. Я на ея сторонѣ, хо тя своими воплями она и мѣшаетъ мнѣ читать. Эти стаканы дѣйствительно никогда ни о чемъ не подумаютъ и не войдутъ въ положеніе.

— А, ты опять вся въ сажѣ. Вчера тебя чистила, чистила» сегодня опять все сначала. Ah, tant pis. [4] Подождешь до завтра.

[4] Тѣмъ хуже. — фр.

Очевидно, рѣчь обращена къ кастрюлькѣ, и очевидно кастрюлька протестуетъ, потому что послѣ минуты молчанія голосъ Франсины звучитъ мягче.

— Ну, хорошо. Если будетъ время, можно и сегодня. Enfin, on verra. [5]

[5] Тамъ посмотримъ. — фр.

Кастрюлька сумѣла себя какъ-то отстоять. Молодчина!

Но вотъ возня въ кухнѣ стихла. Туфли Франсины прошлепали въ комнаты. Начинается уборка.

Стулья, кресла согнаны, какъ бараны, въ одно стадо. Франсина хлопаетъ, подгоняетъ ихъ метелкой — словно пасетъ.

— Ну ну, нечего! Если васъ не поколачивать, такъ вы столько пыли разведете, что нечѣмъ будетъ дышать.

И вдругъ замѣтила стулъ, забившійся за шкапъ.

— А, вотъ какъ! Я значитъ должна отдѣльно тобой заниматься? Ты мнѣ будешь платить по часамъ? И я буду съ тобой возиться до вечера?

Тутъ уже явное преувеличеніе. Почему вдругъ до вечера? Но стулъ понимаетъ, что Франсина раздражена и помалкиваетъ.

Уборка подходитъ къ концу. Мнѣ дѣлается тревожно. Скоро моя очередь…

Франсина женщина очень честная. Въ нашемъ quartier [6] ее всѣ знаютъ. Она особа. Она фигура. Жена мясника въ бесѣдѣ о бараньихъ котлетахъ сказала мнѣ, между прочимъ, что Франсина славится не только своей честностью, но и умомъ.

[6] Кварталѣ. — фр.

— О, она очень, очень умна! Если бы вы видѣли ея глаза, когда она смотритъ на говядину!

Представляю себѣ глаза Франсины. Должно быть дѣйствительно нѣчто потрясающее.

— Значитъ, не всѣ смотрятъ на говядину одинаково? — съ любопытствомъ спросила я жену мясника.

Она выкатила глаза, удивляясь идіотскому вопросу.

— Mais je crois bіеn! [7]Иной смотритъ и ясно видно, что у него при этомъ въ головѣ ни одной мысли. — Oh, je crois bien! [8]

[7, 8] Ну конечно! — фр.

Я на всякій случай опустила глаза.

Интересно — какими глазами смотрѣлъ на говядину Спиноза?

А Архимедъ?..

Комнаты убраны. Мой часъ насталъ. Франсина почтительно, но смѣло шлепаетъ туфлями по прямой кратчайшей ко мнѣ. Du courage! [9] Отъ судьбы не уйдешь.

[9] Смѣлѣе! — фр.

Франсина — рѣдкое явленіе во Франціи — совсѣмъ безграмотна. Но память у нея хорошая. И она честна. И всѣ эти качества вмѣстѣ заставляютъ ее каждый день или (если я сумѣю схитрить, и вовремя удрать) черезъ день сдавать мнѣ счетъ. Я впередъ знаю, что все вѣрно, но для престижа, чтобы Франсина не презирала меня (а это уже случалось), должна разыгрывать настоящую хозяйку, вздыхать при извѣстіи, что салатъ поднялся въ цѣнѣ на одно су а молоко на два. Кромѣ того, цифры всегда дѣйствуютъ на меня усыпляюще. Четыре… пять… двѣнадцать… Словно кто-то тихо перебираетъ мнѣ волосы, словно журчитъ вода фонтана… десять… во-оо-семь…

Франсина подходитъ.

Я дѣлаю видъ, что не могу найти карандашъ. Увы, она протягиваетъ мнѣ свой огрызокъ.

— Мадамъ помнитъ, что я третьяго дня купила яйцо.

— Ну еще бы. Развѣ такія вещи забываются.

— И коробку спичекъ.

Я хмурю брови и быстро моргаю. Всѣмъ лицомъ своимъ и даже фигурой изображаю напряженнѣйшую мысль и напряженнѣйшую волю, этой мыслью управляющей. Франсина съ благоговѣніемъ любуется моей работой.

— Ага! Вспомнила. Совершенно вѣрно. Теперь ясно, куда уплыли деньги.

Записываю:

Одно яйцо, одна коробка.

Салатъ двадцать четыре су, томаты два франка.

Я пишу 24, подъ ними цифру два. И жду, нахмуривъ брови.

— Печенка четыре франка. Сорокъ сантимовъ отдала долгъ.

Пишу четыре, подъ четырьмя сорокъ.

— Мадамъ пишетъ только цифры.

— Ну да. да. Такъ проще и скорѣе.

— Красильщица отдала пять франковъ — у нея вчера не было сдачи.

Пишу пять.

—А перчатки еще не готовы. Я заходила за ними четыре раза.

— Четыре?

Пишу четыре.

— Рыбы я не купила. Ужасно дорого. Двѣнадцать франковъ фунтъ colin… [10]

[10] Хекъ. — фр.

Пишу двѣнадцать.

— Дама съ третьяго этажа купила маленькій кусочекъ съ палецъ — заплатила восемь франковъ. Ну? она богатая. Она можетъ. Она за квартиру платитъ пятнадцать тысячъ въ годъ.

Пишу пятнадцать тысячъ. Ахъ, да, еще восемь за кусочекъ съ палецъ — чуть было не пропустила.

— За уголь двѣнадцать франковъ. За растопки пять. За масло три…

…Чтобъ фонтанъ не умолкая,
Въ залѣ мраморномъ журчалъ…

Развѣ это ужъ такъ пріятно, если все время журчитъ.

…Усыплялъ и пробуждалъ. Усыпить, это пожалуй, а вотъ, чтобы пробудилъ это сомнительно.

— Три марки — франкъ пятьдесятъ, говоритъ Франсина и дѣлаетъ паузу. Ужъ не замѣтила ли она, что я… Надо подтянуться.

— Три марки, — переспрашиваю я грозно. — Куда такая масса?

— Мадамъ велѣла отправить заказное письмо.

— Ужасъ, — говорю я, — какъ все дорожаетъ.

И долго качаю головой. И Франсина видитъ, что я заглянула въ развернувшуюся у ногъ моихъ бездну. Въ этотъ моментъ она навѣрное уважаетъ меня.

Она вздыхаетъ, и снова журчитъ фонтанъ въ мраморномъ залѣ.

— Десять… три…пять су… и вдругъ блаженное:

— Voilà, c’est tout. [11] Мадамъ остается только подсчитать.

[11] Вотъ и все. — фр.

Я хмурю брови, грызу карандашъ.

— Пятнадцать тысячъ восемьсотъ, два… неизвѣстно чего. Сантимовъ, что ли?

Сердце замерло. Но смѣло подняла глаза.

И вдругъ — ну какъ я не сообразила!

— Гдѣ сдача со ста франковъ? — строго говорю я.

Франсина поспѣшно высыпаетъ деньги на столъ. Я быстро подсчитываю.

— Тридцать два франка вычесть изъ ста… гм… два изъ нуля… изъ нуля?.. Ну какъ отъ нуля можно что-нибудь отнять? У него у самого ни гроша… Охъ, проснуться бы какъ слѣдуетъ… въ залѣ мраморномъ журча…

— Вѣрно? — робко спрашиваетъ Франсина. И прибавляетъ:

— Я еще забыла сказать, — вчера, когда мадамъ не было дома, кто-то три раза телефонировалъ.

— Три? — дѣловито приписываю къ счету тройку. Ну, вотъ теперь все совершенно вѣрно. Мерси, Франсина.

— Мерси, мадамъ. Когда счетъ записанъ, можно спокойно жить дальше.

— Ну, конечно. Если не подсчитать все какъ слѣдуетъ — такъ развѣ это жизнь. Одно отвращеніе, а не жизнь.

— Порядокъ — прежде всего, — шлепаютъ туфли уже въ передней.

— А qui le dîtes vous!? [12]

[12] Кому вы это говорите!? — фр.

Тэффи
Возрожденіе, №1041, 8 апрѣля

Visits: 21