Отъ редактора. О международной кампаніи клеветы на Россію, развернутой на средства г. Шиффа въ началѣ XX вѣка, см. «Двѣсти лѣтъ вмѣстѣ» А. Солженицына.
Въ своей книгѣ «Іюль 1914 г.» Эмиль Людвигъ, разсказывая о телеграммѣ, посланной лордомъ Ротшильдомъ императору Вильгельму наканунѣ міровой войны, говоритъ: «банкиръ смогъ бы своими еврейскими деньгами помѣшать намъ, по примѣру Якова Шиффа въ Нью-Іоркѣ, помѣшавшаго Россіи». *) Въ широкихъ русскихъ кругахъ имя Якова Шиффа **) почти неизвѣстно и мало кто знаетъ о той губительной роли, которую человѣкъ этотъ сыгралъ въ исторіи Россіи.
Шиффъ былъ уроженцемъ Франкфурта и происходилъ изъ небогатой еврейской семьи. Въ 1865 году, 18-ти лѣтъ отъ роду, онъ переѣхалъ въ Америку, гдѣ поступилъ к Нью-Іоркѣ на службу въ банкирскую контору. Своимъ трудолюбіемъ и недюжинными способностями онъ очень скоро выдвинулся и понемногу, все болѣе расширяя поле своей дѣятельности, достигъ къ сорока годамъ совершенно исключительнаго положенія въ дѣловомъ мірѣ. Въ это время Шиффъ уже стоялъ во главѣ крупнаго банка «Кунъ, Лебъ и Ко» и являлся видной фигурой не только въ американскихъ, но и въ международныхъ финансовыхъ кругахъ. Дѣятельность его была весьма разносторонняя, интересы разбросаны по всему міру; почти ни одно крупное интернаціональное событіе не обходилось безъ прямого или косвеннаго участія Шиффа. Но какъ ни широки были его интересы, Шиффъ всегда и прежде всего оставался евреемъ. Ближе всего, горячѣе всего принималъ онъ къ сердцу событія, непосредственно отражавшіяся на судьбѣ его единовѣрцевъ: погромъ въ Кишиневѣ, притѣсненія евреевъ въ Румыніи или Марокко тотчасъ же находятъ у Шиффа живѣйшій откликъ.
Отсюда его ненависть къ русскому правительству, не дающему евреямъ равноправія, ненависть къ царскому режиму, къ династіи, ненависть, краской нитью проходящая сквозь всю его долгую жизнь. Въ глазахъ Шиффа Россія была «врагомъ человѣчества» и активная борьба противъ нея составляла главную цѣлъ его существованія.
Когда разразилась японская война, симпатіи Шиффа были, само собою, на сторонѣ нашихъ враговъ. Симпатіи эти оказались для японцевъ особенно цѣнны, когда нѣсколько мѣсяцевъ послѣ начала войны имъ пришлось спѣшно хлопотать о заключеніи иностраннаго займа. Баронъ Такахаши, въ то время товарищъ директора японскаго государственнаго банка (а впослѣдствіи — министръ финансовъ и премьеръ Японіи), былъ командированъ съ этой цѣлью въ Лондонъ. — «Я пересѣкъ Атлантическій океанъ», — разсказываетъ Такахаши въ своемъ меморандумѣ, — «въ надеждѣ, что условія въ Лондонѣ будутъ сравнительно благопріятны для осуществленіи моей задачи. Великобританія была нашей союзницей; Лондонъ былъ главнымъ денежнымъ рынкомь міра…
Однако негоціація займа въ эту критическую минуту оказалась дѣломъ далеко не легкимъ». Казалось, что полнаго успѣха не удастся добиться, приходилось мириться съ займомъ въ половинномъ размѣрѣ противъ предполагавшагося. Въ эту минуту выступилъ на сцену Шиффъ и 6 проц. заемъ въ 10 милліоновъ фунтовъ былъ заключенъ въ полномъ объемѣ: американскій банкиръ взялся распредѣлить половину всей суммы. Представителями Шиффа въ Лондонѣ былъ банкирскій домъ братьевъ Бэрингъ. Интересно отмѣтить, что сразу послѣ заключенія займа Шиффъ вмѣстѣ со своимъ другомъ сэромъ Эрнестомъ Касселемъ былъ частнымъ образомъ приглашенъ на завтракъ къ королю Эдуарду ѴІІ, причемъ, какъ Кассель впослѣдствіи разсказалъ Такахаши, — «его величество выразилъ при этомъ случаѣ свое милостивое одобреніе роли Шиффа въ японскомъ займѣ».
Что касается отношенія Шпффа къ Россіи, то по словамъ Такахаши, онъ считалъ, что «система правленія, которая способна на подобныя жестокости и правонарушенія, какъ у себя дома, такъ и въ международныхъ отношеніяхъ, должна быть уничтожена до основъ, въ интересахъ угнетаемой расы, самого русскаго народа и всего міра. Съ этой цѣлью признавалось желательнымъ преподать правящимъ классамъ Россіи объективный урокъ… Онъ (Шиффъ) былъ увѣренъ, что въ случаѣ пораженія, Россіи придется вступить на путь усовершенствованій, будь то революція или реформы, и онъ рѣшилъ приложить все имѣвшееся у него вліяніе къ тому, чтобы всѣ американскіе ресурсы оказались на сторонѣ Японіи. Нѣсколько мѣсяцевъ послѣ перваго займа тою же англійско-американской группой проведенъ былъ второй японскій 6 процентный заемъ въ 12 милліоновъ фунтовъ, а въ 1905 г. сначала одинъ, а потомъ другой 4½ проц. займы въ 30 милліоновъ фунтовъ каждый. Проявленную русскимъ правительствомъ готовность пойти въ іюлѣ 1905 года на мирные переговоры Такахаши приписываетъ появившемуся извѣстію о новомъ японскомъ займѣ. «Финансовая поддержка нашихъ иностранныхъ друзей и иностранныхъ вкладчиковъ, — пишетъ Такахаши, — въ большой мѣрѣ способствовали нашей военной удачѣ и заключенію мира. Въ этомъ дѣлѣ ролъ, которую сыгралъ г-нь Шиффъ, была поистинѣ замѣчательна, въ особенности его отношенію къ нашему первому 6 проц. и второму 4½ проц. займу. Вполнѣ понятно, что когда, годъ спустя, Шиффъ посѣтилъ Японію, его тамъ встрѣтили съ распростертыми объятіями; передъ личной аудіенціей у японскаго императора онъ былъ награжденъ орденомъ Восходящаго Солнца.
О встрѣчѣ Шиффа съ Витте во время портсмутскихъ мирныхъ переговоровъ имѣется нѣсколько отчетовъ въ мемуарахъ современниковъ. Въ отвѣтъ на выраженное Шиффомъ пожеланіе, чтобы евреямъ въ Россіи немедленно дано было равноправіе, Витте отвѣтилъ, что такая мѣра, вѣроятно, повела бы къ безпорядкамъ и въ результатѣ принесла бы самимъ евреямъ больше вреда, чѣмъ пользы. Шиффъ сь этимъ мнѣніемъ, конечно, не согласился.
Въ слѣдующіе годы Шиффъ энергично занялся организаціей еврейской эмиграціи изъ Россіи въ Америку. Созданный имъ комитетъ пропустилъ къ 1912 году болѣе 5 тысячъ иммигрантовъ, истратилъ на это 150 тысячъ долларовъ. Впрочемъ, Шиффъ самъ смотрѣлъ на эту мѣру лишь какъ на палліативъ, считая, что еврейскій вопросъ долженъ найти разрѣшеніе въ самой Россіи. Трудности, которыя американское правительство стало чинить въѣзду такого количества переселенцевъ, а вскорѣ затѣмъ разразившаяся міровая война, положили конецъ дальнѣйшей иммиграціи русскихъ евреевъ.
Параллельно съ этимъ Шиффъ все время, не переставая, велъ самую активную пропаганду противъ Россіи. Въ рѣчахъ, въ печати, онъ пользовался каждымъ случаемъ, чтобы выступить противъ русскаго правительства, въ самыхъ мрачныхъ и сгущенныхъ краскахъ рисуя положеніе евреевъ при царскомъ режимѣ. Еще раньше, когда въ 1890 году американскій посланникъ въ Петербургѣ, Шарль Смитъ, заявилъ, что убѣдился въ томъ, «что въ Россіи не существуетъ никакого преслѣдованія евреевъ», Шиффъ принялся усиленно доказывать, что посланникъ сталь жертвой обмана. Кишиневскій погромъ въ 1903 году привелъ Шиффа въ неописуемое волненіе; негодованію его не было предѣла. Онъ организуетъ митинги протеста, обращается съ представленіемъ къ американскому правительству, высылаетъ пособія пострадавшимъ. Въ письмѣ, адресованномъ имъ по этому поводу президенту Рузвельту, онъ пишетъ объ «ужасающихъ звѣрствахъ, подобные которымъ врядъ ли можно найти въ эпоху средневѣковья»: при его участіи организуется комитетъ для передачи русскому правительству заявленія протеста.
Наряду сь этимъ Шиффъ всячески препятствуетъ тому, чтобы со стороны Америки была оказана Россіи какая бы то ни было финансовая поддержка. «Я горжусь, — пишетъ онъ въ письмѣ лорду Ротшильду въ апрѣлѣ 1904 г., — что мнѣ удалось свести на нѣтъ всѣ усилія, который были сдѣланы Россіей въ разное время, за послѣднія 4-5 лѣтъ, чтобы расположить американскій рынокъ въ пользу своихъ займовъ». Позднѣе, въ публичной рѣчи Шиффъ хвалился тѣмъ, что «въ теченіе 25 лѣтъ единолично съ успѣхомъ боролся противъ проникновенія русскаго правительства на американскій денежный рынокъ».
Въ началѣ іюня 1904 г. русскій министръ внутреннихъ дѣлъ Плеве, черезъ посредство д-ра Катценельсона, выразилъ желаніе лично повидаться съ Шиффомъ. Свиданіе это, однако, не состоялось, ибо Плеве тѣмъ временемъ палъ отъ руки убійцы. Но и безъ этого поѣздка Шиффа въ Россію едва ли совершилась бы, въ виду тѣхъ условій, которыя были имъ поставлены. — «Если его превосходительство фонъ Плеве, — писалъ Шиффъ въ своемъ отвѣтномъ письмѣ Катценельсону, — дѣйствительно хочетъ, чтобы я пріѣхалъ, то онъ не долженъ ожидать, что я явлюсь передъ нимъ какъ проситель и не долженъ говорить (какъ вы выражаетесь въ письмѣ, адресованномъ его превосходительству и на которое онъ далъ свое согласіе), что онъ готовъ меня принять; онъ долженъ сказать, что желаетъ моего пріѣзда, и приглашеніе должно быть адресовано прямо мнѣ. Единственное условіе, которое я вынужденъ поставить, это слѣдующее: я не могу въѣхать въ страну, которая допускаетъ меня только въ видѣ особой милости, и которая закрыта для всѣхъ исповѣдующихъ еврейскую вѣру, иначе какъ по такой особой милости. Если я пріеду въ Россію, то существующія ограниченія для визированія паспортовъ иностранныхъ евреевъ должны быть сначала уничтожены. Только когда это будетъ сдѣлано, иностранный еврей сможетъ въѣхать въ Россію, не теряя собственнаго достоинства».
Смерть Плеве прервала дальнѣйшіе переговоры. Въ письмѣ Катценельсону, написанномъ по полученіи имъ извѣстія о катастрофѣ, Шиффъ слѣдующимъ образомъ выражаетъ свое сожалѣніе о случившемся: — «…такъ какъ имѣются основанія предполагать, что недавними событіями фонъ Плеве даны были хорошіе уроки, что оказалась бы весьма на пользу нашимъ русскимъ единовѣрцамъ, то мы сами вынуждены пожалѣть объ опасности, что благодаря внезапной смерти фонъ Плеве плоды этихъ событій могутъ биыь утеряны. Мы можемъ только надѣяться, что управители вашей великой, но сейчасъ только несчастной страны научатся не только на судьбѣ скончавшагося министра, но и благодаря горькимъ испытаніямъ Имперіи тому уроку, что даже самые великіе и могущественные, будь то отдѣльный индивидуумъ или цѣлая имперія, не могутъ грѣшить безнаказанно и что рано или поздно возмездіе свыше постигнетъ даже могущественнѣйшую изъ державъ».
Октябрьскій манифестъ 1905 г. возбудилъ надежду евреевъ, что настала новая эра. Шиффъ уже писалъ, обѣщая поддержку русскому займу, въ случаѣ если новый порядокъ вещей утвердится въ Россіи. Однако большой еврейскій погромъ въ Одессѣ, совпавшій со временемъ созыва первой Думы, очень скоро разбилъ иллюзію. Шиффомъ немедленно организованъ быль сборъ помощи и на первыхъ же порахъ переведено въ пользу пострадавшихъ 50.000 фунтовъ. Въ это время премьеромъ назначенъ былъ Витте. Шиффъ обратился къ нему съ телеграммой протеста ро поводу одесскихъ событій, въ отвѣть на что получилъ отъ Витте двѣ телеграммы съ выраженіемъ сожалѣнія правительства о случившемся и указаніемъ на безсиліе мѣстныхъ властей предотвратить происшедшіе эксцессы. Нѣсколько недѣль спустя Шиффъ адресовалъ Витте длинное письмо: «Весьма отрадно, — пишетъ онъ между прочимъ, — читать въ доходящихъ въ печать извѣстіяхъ изъ Россіи, что вы уже и сейчасъ стараетесь выполнить тѣ увѣренія, которыя вы намъ дали въ Портсмутѣ и о которыхъ было вашей великой привилегіей оповѣстить міръ, а именно, что какъ только въ вашихъ рукахъ будетъ власть это осуществить, еврейскому населенію въ Россіи будетъ дано равноправіе… Россія никогда не сможетъ возстановить къ себѣ уваженіе и довѣріе цивилизованнаго міра, безъ коихъ не можетъ процвѣталъ ни одна страна, если не будетъ разъ навсегда положенъ конецъ этимъ ужасающимъ условіямѣ, и если формирующемуся теперь новому правительству, во главѣ котораго къ счастью поставлены вы, не удастся обезпечить во всей Имперіи безопасность и равноправіе еврейскаго населенія, тогда для евреевъ въ Россіи дѣйствительно наступитъ время приготовиться покинуть свое негостепріимное и несправедливое отечество. Какъ ни велика будетъ проблема, которая встанетъ тогда передъ цивилизованнымъ міромъ, она будетъ разрѣшена, ибо она должна быть разрѣшена — и вы, будучи не только дальновиднымъ государственнымъ дѣятелемъ, но и большимъ знатокомъ экономическихъ наукъ, хорошо знаете, что роковая судьба Россіи будетъ тогда запечатлѣна».
Вслѣдъ за письмомъ къ Витте, Шиффъ обратился съ длиннымъ посланіемъ къ президенту Рузвельту, энергично требуя отъ послѣдняго обращенія къ Конгрессу, съ цѣлью вмѣшательства въ русскія дѣла. Если въ 1898 г. Америка сочла возможнымъ изъ человѣколюбивыхъ побужденій вмѣшаться во внутреннія дѣла Кубы, «то развѣ не обязанность цивилизованнаго міра передъ лицомъ творящихся сейчасъ въ Россіи ужасовъ, которые само ея правительство заявляетъ себя безсильнымъ предотвратить, — вмѣшаться, дабы прекратить избиеніе?» Шиффъ предлагаетъ президенту обратиться къ Конгрессу съ тѣмъ, чтобы въ согласіи съ другими государствами выработать мѣры для прекращенія настоящаго положенія въ Россіи. Рузвельтъ на это отвѣтилъ, что хотя вполнѣ симпатизируетъ высказаннымъ Шиффомъ чувствамъ, но думаетъ, что всякое обращеніе принесетъ больше вреда, чѣмъ пользы. Не согласился президентъ и на предложеніе Шиффа, чтобы онъ написалъ лично письмо царю. Несмотря на отказъ Рузвельта отъ вмѣшательства въ русскія дѣла, не проходитъ и нѣсколькихъ мѣсяцевъ, какъ Шиффъ снова обращается къ нему по поводу событіи въ Бѣлостокѣ, расписывая «возобновленіе звѣрствъ въ самыхъ отвратительныхъ формахъ» и снова требуя отъ президента оказанія давленія на русское правительстьво. Но и на этотъ разъ Рузвельтъ остался непреклоненъ.
Въ 1908 г. русскій финансовый агентъ въ Вашингтонѣ, Виленкинъ, вступилъ съ Шиффомъ въ переговоры въ надеждѣ, что удастся достичь сближенія съ еврейскими банковскими кругами и реализировать русскій заемъ въ Америкѣ. Но Шиффъ твердо стоялъ на своей позиціи; никакія перспективы крупныхъ барышей не могли убѣдить его оказать услугу ненавистнымъ русскимъ. На переданное ему предложеніе пріѣхать въ Петербургъ для личнаго свиданія съ министромъ финансовъ Коковцовымъ, онь отвѣ чалъ такъ же, какъ въ свое время онъ отвѣтилъ Плеве, что «принятіе приглашенія будетъ зависѣть отъ готовности русскаго императорскаго правительства обсудить отмѣну ограниченій, существующихъ по отношенію къ еврейскимъ подданнымъ царя и полученіе ими гражданскихъ правъ наравнѣ съ прочимъ населеніемъ». Въ то же время онъ писалъ своему другу Касселю въ Англію, выражая свое негодованіе по поводу того, что англійскіе евреи пошли на уступку и прекратили политику финансоваго бойкота Россіи.
Особенно сильно задѣвала Шиффа невозможность иностраннымъ евреямъ ѣздить въ Россію безъ испрошенія на то каждый разъ спеціальнаго разрѣшенія, несмотря на то, что въ торговомъ договорѣ 1832 года между Россіей и Америкой были оговорены права взаимности для коммерческихъ путешественниковъ обѣихъ странъ. Шиффь пустилъ въ ходъ все свое вліяніе, чтобы добиться отмѣны обидныхъ для евреевъ ограниченій. По его настоянію Рузвельтъ нѣсколько разъ обращался обычнымъ дипломатическимь путемъ съ представленіемъ по этому вопросу; однако никакихъ практическихъ результатовъ не послѣдовало.
Тотчасъ же по вступленіи Тафта въ должность президента, Шиффъ послалъ ему телеграмму, побуждая къ принятію энергичныхъ мѣръ въ этомъ дѣлѣ. Вскорѣ затѣмъ онъ имѣлъ личное свиданіе съ Тафтомъ, послѣ чего созвано было совѣщаніе съ участіемъ президента для разсмотрѣнія вопроса. Несмотря на всѣ старанія Шиффа американское правительство признало принятіе рѣшительныхъ мѣръ нежелательнымъ, «ибо отмѣна договора могла бы повлечь за собою финансовыя потери для американскихъ дѣловыхъ круговъ». Но Шиффъ не успокоился. Онъ снова пишетъ президенту, онъ продолжаетъ агитировать, онъ пускаетъ въ ходъ все свое вліяніе. Имъ руководитъ убѣжденіе, что «съ того момента, что Россія принуждена будетъ строго выполнить договоръ и допустить въ свои предѣлы иностранныхъ евреевъ на тѣхъ же началахъ, что и гражданъ другихъ странъ, русское правительство не въ состояніи будетъ дольше удержать черту осѣдлости для своихъ собственныхъ евреевъ». Въ результатѣ онъ добился того, что въ 1911 г. постановленіемъ сначала Конгресса, потомъ сената рѣшено было торговый договоръ между Россіей и Америкой отмѣнить. Шиффъ торжествовалъ.
Во время Великой войны ненависть его къ Россіи поставила Шиффа въ очень трудное положеніе, когда осенью 1915 г. въ Нью-Іоркъ пріѣхала англо-французская комиссія съ лордомъ Рэдингомъ во главѣ, для заключенія перваго большого займа въ Америкѣ. Это была очень крупная сдѣлка и сулила фирмѣ, возглавляемой Шиффомъ, огромные барыши. Шиффъ попросилъ 24 часа на размышленіе, послѣ чего обратился на собраніи къ своимъ коллегамъ со слѣдующимъ драматическимъ заявленіемъ: «Я всю ночь обдумывалъ предложеніе. Прежде чѣмъ спросить ваше мнѣніе, я хочу заявить вамъ, что свое мнѣніе я принялъ безповоротно. Я вполнѣ отдаю себѣ отчетъ, насколько въ предстоящемъ намъ рѣшеніи велика ставка для фирмы Кунъ, Лебъ и Ко. Но что бы ни случилась, я не могу идти противъ своей совѣсти, я не могу пожертвовать своими глубочайшими убѣжденіями ради какихъ бы то ни было дѣловыхъ преимуществъ, я не могу запятнать себя, оказывая помощь тѣмъ, кто въ глубокой враждѣ подвергли мой народъ пыткамъ и будутъ продолжатьэто дѣлать, какія бы прекрасныя заявленія они ни дѣлали въ минуту нужды. Не слѣдовало меня объ этомъ просить. Несправедливо ставить меня въ такую дилемму…» Самое большее, на что Шнффъ могъ пойти, это согласіе на участіе въ займѣ въ томъ случаѣ, если комиссія дастъ письменное обѣщаніе отъ имени англійскаго и французскаго правительствъ, что ни одинь центъ, вырученный отъ займа, не пойдетъ Россіи. Условіе это, само собой, оказалось для союзниковъ непріемлемымъ.
Извѣстіе о февральской революціи было встрѣчено Шнффомъ съ огромнымъ восторгомъ. «Это вродѣ чуда, — пишетъ онъ о событіяхъ въ Россіи, — и я никогда не ожидалъ, что такая полная и безкровная революція сможетъ на моемъ вѣку произойти въ державѣ Романовыхъ, ни что этой династіи такъ внезапно и такъ абсолютно можетъ быть положенъ конецъ». Милюкову онъ посылаетъ длинную привѣтственную телеграмму, Борису Каменкѣ переводитъ милліонъ рублей для подписки на «Заемъ Свободы», выражая при этомъ готовность дать Временному Правительству всяческую финансовую поддержку.
Объ отношеніи Шиффа къ бѣлому движенію почти ничего неизвѣстно. Пока что обнародовано только два письма, въ которыхъ онъ изливаетъ свое негодованіе по поводу еврейскихъ погромовъ на территоріи, занятой добровольцами. Что же касается его отношенія къ большевикамъ, то другъ и біографъ Шиффа, Сирусъ Адлеръ, ограничивается короткой замѣткой, что послѣ захвата власти большевиками у Шиффа больше не было никакихъ сношеній съ Россіей, так какъ онъ «нисколько не симпатизировалъ ихъ методамъ и принципамъ». На безконечные разстрѣлы и звѣрства большевиковъ онъ, по-видимому, не откликнулся никакъ.
Умеръ Шиффъ въ сентябрѣ 1920 г., 73-хъ лѣтъ отъ роду.
*) Рѣчь идетъ, конечно, о Японской войнѣ (прим. авт.).
**) Jacob H. Schiff, His Life and Letters by Cyrus Adler with a Foreword by Mortimer Schiff (London 1929) (прим. авт.).
С. Волконская
Возрожденіе, №1631, 19 ноября 1929
Visits: 23