Отвѣчая тѣмъ, кто высказался по поводу моей статьи о политической преемственности, называю мой отвѣтъ неполемическимъ: хочу не столько возражать, сколько объяснить. Допускаю охотно, что выразилъ мои мысли недостаточно для всѣхъ ясно и недостаточно ясно показалъ руководившія мною соображенія.
Я не сталъ бы отвѣчать вовсе, если бы отзывы печати ограничивались передовой статьей «Послѣднихъ Новостей», гдѣ очеркъ мой былъ изображенъ, какъ нѣкая «наивная хитрость», имѣющая цѣлью прикрыть «заранѣе извѣстныя» газетѣ мои и моихъ единомышленниковъ стремленія къ самодержавію, къ дворянскимъ привилегіямъ и къ возврату тѣхъ огромныхъ фабрикъ и имѣній, которыми будто бы мы всѣ обладали. На газетныя «штучки» такого сорта отвѣчать не стоитъ…
Но вотъ въ «Дняхъ» нѣкто, именующій себя «Современникомъ», отнесся къ моей статьѣ болѣе добросовѣстно — по крайней мѣрѣ хоть прочиталъ ее и воздержался отъ чтенія между строкъ. П. Н. Милюковъ въ своемъ фельетонѣ также не вышелъ изъ предѣловъ написаннаго въ область угадываемаго. Мнѣ хочется здѣсь объяснить «Современнику» то, что ему показалось «фантасмагоріей», и разсказать П. Н. Милюкову, почему «неофитъ изъ эстетовъ» забрался въ «огородъ политики» и какого именно «наколобродилъ онъ тамъ вздору»…
И «Современникъ» и П. Н. Милюковъ не отвергаютъ возможности близкой борьбы съ большевизмомъ. Не думаю, что эта борьба представляется имъ парламентской или газетной. Настолько они все-таки знаютъ большевиковъ, чтобы думать, какъ и я, что эта борьба можетъ быть только вооруженной. Дальше, по-видимому, они думаютъ иначе, чѣмъ я. Они хотятъ, чтобы «какъ-то» все тамъ внутри совершилось само собой, чтобы обманутые большевиками «пролетаріи» или «крестьяне» сами, наконецъ, взялись за оружіе и свергли ненавистную власть.
Рѣшительно ничего не имѣю противъ того, чтобы это именно такъ и случилось, но только въ это не вѣрю, или точнѣе говоря, не совсѣмъ вѣрю. Не вѣрю въ то, что эмиграція не понадобится къ вооруженной борьбѣ и что сама она предпочтетъ смирно сидѣть и смотрѣть, «кто кого», не принимая въ вооруженной борьбѣ никакого участія. Думаю, напротивъ, что и готовность и силу двухмилліонная эмиграція въ этомъ смыслѣ представляетъ немалую. И вотъ тутъ, нравится это или не нравится «Современнику» и П. Н. Милюкову — непремѣнно случится такъ, что въ вооруженной борьбѣ выступятъ на первый планъ элементы къ вооруженной борьбѣ подготовленные, т. е. военные. Это неизбѣжность не политическая, но чисто техническая. Считаться съ ней необходимо всѣмъ. Умно ли и дальновидно ли съ политической точки зрѣнія закрывать глаза на эту неизбежность, «открещиваться» отъ элементовъ борьбы наиболѣе технически подготовленныхъ, наклеивая на нихъ «бѣло-военный» и «генеральскій» ярлыкъ? Умно ли и дальновидно ли это даже и съ вашей точки зрѣнія, программныхъ демократовъ, если только вы считаетесь съ реальной обстановкой, а не витаете на тѣхъ заоблачныхъ высотахъ, на которыхъ сидятъ по вашему представленію «эстеты»? Думаю, что тѣ, кого вы называете «мистиками» и «эстетами», просто какъ люди, свободные отъ владѣвшихъ вами всю жизнь предразсудковъ, видятъ реальное положеніе вещей лучше васъ.
Что касается меня лично, то я думаю, что это и недальновидно, и неумно, и неправильно. Существованіе военныхъ организацій технически драгоцѣнно въ тѣхъ цѣляхъ, которыя я, вѣроятно по упорной наивности моей, все же упорно продолжаю считать общими. Умѣйте сдѣлать эту техническую цѣнность и политической цѣнностью. Вы этого не достигнете, конечно, той откровенной враждой къ военнымъ организаціямъ, въ которой вы такъ безразсудно соперничаете съ большевиками!
Объ этой политической цѣнности я думалъ, когда писалъ о политической преемственности. Вы можете, конечно, подозрѣвать руководителей бѣлаго движенія — генерала Алексеева, генерала Деникина, адмирала Колчака, генерала барона Врангеля въ чемъ вамъ будетъ угодно, но, кромѣ вашихъ подозрѣній, вы не имѣете никакого другого права сказать, что верховный правитель Россіи или главнокомандующий вооруженными силами Юга Россіи ставили себѣ какія-либо другія задачи, кромѣ тѣхь, которыя были первой и послѣдней обязанностью Временнаго правительства — борьба съ безпорядкомъ и доведеніе Россіи до національнаго или учредительнаго собранія, опредѣляющаго ея государственный строй. Объ этихъ обязанностяхъ вы предпочитаете забывать. Но я напомню вамъ, пользуясь книгой, недавно изданной «Современными Записками», слова Керенскаго, который сейчасъ съ такой охотой прикидывается политическимъ «непомнящимъ родства». «Вѣрьте, Ваше Императорское Высочество, что мы донесемъ драгоцѣный сосудъ вашей власти до учредительнаго собранія, не расплескавъ изъ него ни одной капли». Это слова Керенскаго, записанным свидѣтелемъ въ день отреченія отъ престола великаго князя Михаила Александровича, передавшаго власть Временному Правительству…
Я отдалъ справедливость Керенскому: драгоцѣнный сосудъ власти оказался расплесканнымъ имъ почти до послѣдней капли, но все – же сохранилъ послѣднюю каплю. Этой послѣдней капли большевикамъ онъ не передалъ и пока остается она въ «сосудѣ», мы имѣемъ право говорить о политической преемственности. Преемственность эта сказалась въ дѣлахъ: это преемственность дѣла, преемственность борьбы. «Современникъ», проживашій всю свою жизнь подъ преемственнымъ девизомъ «въ борьбѣ обрѣтешь ты право свое», полагаетъ вѣроятно, что этотъ девизъ относится только къ борьбѣ съ порядкомъ, но не къ борьбѣ съ безпорядкомъ…
Въ этой преемственности дѣла, преемственности борьбы съ большевиками соединяются лучшіе моменты Временнаго Правительства съ лучшими моментами Бѣлаго Движенія. Я думаю, я надѣюсь, что она унаслѣдована уцѣлѣвшими заграницей воинскими организаціями. Ею опредѣляется не степень ихъ «командованія», но смыслъ ихъ подчиненности, ихъ дисциплины. Можно, конечно, «для смѣха» понять меня такъ, будто я считаю «верховную законную власть въ эмиграціи» въ силу политико-юридической преемственности «автоматически» перешедшей къ главѣ Обще-Воинскаго Союза, генералу Миллеру! На самомъ дѣлѣ я имѣлъ въ виду, конечно, нѣчто совсѣмъ другое, а именно то, что обще-воинское объединеніе заграницей продолжаетъ быть подчинено не снятой съ военныхъ русскихъ людей присягѣ на службу съ оружіемъ въ рукахъ Россіи: службу, имѣющую двѣ ясныя цѣли — уничтоженіе незаконной власти и приведение Россіи къ единственному возможному источнику законной власти, указанному въ первые дни Временнаго Правительства и не перестававшаго быть цѣлью Бѣлаго Движенія.
П. Муратовъ.
Возрожденіе, №1883, 29 іюля 1930.
Views: 16