Возвращаюсь къ вчерашней темѣ. Кто-то спросилъ меня: «Но какъ же все это вышло, что совѣты присвоили себѣ возможность парадировать передъ всѣмъ міромъ въ роли покровителей древняго русскаго искусства и выступили въ Берлинѣ, въ Вѣнѣ, въ Лондонѣ, въ Бостонѣ, въ Нью-Іоркѣ, въ качествѣ, подумайте только, хозяевъ русской иконной выставки!»

По этому вопросу я могъ дать моему вчерашнему собесѣднику, какъ говорится, «исчерпывающія» объясненія. Думаю, что они небезынтересны и для читателя, тѣмъ болѣе; что затрагиваютъ болѣе общій вопросъ о сотрудничествѣ съ большевиками т. н. «интеллигентныхъ силъ».

Вопросъ этотъ былъ въ модѣ одно время у хорошихъ людей, искренно и ретиво хлопотавшихъ въ смыслѣ засыпанія рва между «нами» и «ими». Пылъ этихъ хорошихъ людей нынче, однако, значительно простылъ. Ибо выяснилось, что конечной формой сотрудничества интеллигенціи съ совѣтской властью является показательный процессъ, съ обвиненіемъ этой интеллигенціи во вредительствѣ и въ подготовкѣ интервенціи.

***

И вмѣстѣ съ тѣмъ, одному моему доброму пріятелю, имѣвшему случай близко наблюдать это пресловутое сотрудничество «интеллигентныхъ силъ» съ большевиками въ Россіи, въ періодъ предшествующій НЭП-у и въ періодъ НЭП-а, — было уже тогда довольно ясно, чѣмъ такое сотрудничество можетъ окончиться.

Помню разговоръ съ нимъ на эту тему вскорѣ послѣ его выѣзда изъ сов. Россіи.

«Всѣ люди, — разсказывалъ онъ, — считающіе, что работаютъ вмѣстѣ съ большевиками не только за страхъ, но и за совѣсть, дѣлятся на три разряда. Это либо непризнанные таланты (неудачники), либо циники, либо, наконецъ, энтузіасты. Признаюсь, мнѣ менѣе всего переносны, какъ разъ эти энтузіасты», добавилъ мой собесѣдникъ, и я тогда его не совсѣмъ понялъ.

***

Первые годы большевизма открыли широкое поприще для циниковъ, для неудачниковъ, для энтузіастовъ. Особенно было удачно тутъ по результатамъ сочетаніе энтузіаста съ неудачникомъ въ одномъ лицѣ.

Какъ извѣстно, Луначарскій, самъ при надлежащій къ этому двойственному типу, выказывалъ ему особое покровительство. Занятыхъ гражданской войной большевиковъ всякій «энтузіастъ», обладавшій, кромѣ того, тупымъ упорствомъ неудачника, могъ убѣдить рѣшительно въ чемъ угодно. Это было, можно сказать, «модное» въ 1919 — 1920 годахъ въ Москвѣ умонастроеніе, и подъ него поддѣлывались даже люди, совсѣмъ ужъ не столь наивно энтузіастическіе и даже не столь ужъ и безталанные.

Я знаю, напримѣръ, одного талантливаго архитектора, который, прикинувшись оголтѣлымъ энтузіастомъ и застарѣлымъ неудачникомъ, убѣдилъ большаковъ поручить ему разрабатывать планъ для будущей гигантской и идеальной Москвы… Нѣчто подобное произошло и съ иконнымъ дѣломъ.

***

Подбить большевиковъ на организацію мастерской, занятой расчисткой иконъ и фресокъ, было тогда не такъ ужъ трудно, особенно подъ тѣмъ предлогомъ, что дескатъ только при нихъ эта работа будетъ вестись во «всероссійскомъ масштабѣ» и съ примѣненіемъ «научныхъ методовъ». Въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ энтузістамъ удалось, такимъ образомъ, дѣйствительно наладить мастерскую и дѣйствительно сдѣлать многое, расплачиваясь за это, сравнительно дешево — кое-когда комплиментомъ по адресу «просвѣщенной власти».

Но вотъ пришло время, когда эта власть нѣсколько «очухалась» отъ гражданской войны, отъ голода и вмѣстѣ съ тѣмъ отъ безчисленныхъ ассигновокъ на безчисленныя изобрѣтательныя затѣи интеллигентскихъ энтузіастовъ.

Увидя себя въ роли покровителей религіознаго искусства и даже церковной археологіи, большевики немало удивились и даже смутились… На выручку энтузіастамъ пришли, однако, благожелательные иностранные гости, какъ разъ тогда начавшіе посѣщать Москву. Музейное процвѣтаніе оказалось для нихъ весьма кстати. Показывать иностранцамъ въ Москвѣ 1923 года было рѣшительно нечего, кромѣ музеевъ.

Работы реставраціонной иконной мастерской обратились, такимъ образомъ, въ рекламу для якобы высокаго культурнаго безпристрастія совѣтской власти.

***

Эпизодомъ 1927 года, о которомъ я вчера со словъ американскаго автора разсказывалъ, этотъ періодъ кончился. Если иконы нельзя показывать «рабочимъ и крестьянамъ» внутри Россіи, то зачѣмъ надо было о нихъ заботиться и ихъ собирать? Что съ ними вообще надлежало дѣлать? Энтузіасты предложили тутъ выставку иконъ заграницей, и вотъ эта выставка путешествуетъ заграницей уже два года…

Если «энтузіасты» съ этой выставкой сказали, вѣроятно, свое «послѣднее слово», то этого слова отнюдь не сказала совѣтская власть! Та самая выставка, которая была затѣяна энтузіастами съ лучшими намѣреніями, можетъ привести къ убійственнымъ для ихъ любимаго дѣла результатамъ.

Никакіе энтузіасты не убѣдятъ, большевиковъ воздержаться отъ продажъ какъ разъ лучшихъ русскихъ иковъ за «хорошія деньги». А вѣдь стоитъ продать всего на всего два-три десятка такихъ древнѣйшихъ и совершеннѣйшихъ произведеній древней русской живописи, какъ тѣ, которыя раскрыты трудами самихъ же энтузіастовъ, чтобы дотла разорить художественное наслѣдіе Россіи.

Павелъ Муратовъ.
Возрожденіе, № 2098, 1 марта 1931.

Visits: 17