I.

Спросъ на жизнеописанія «государственниковъ» соотвѣтствуетъ, вѣроятно, спросу вообще на такого рода дѣятелей. Замѣчается большой интересъ къ біографіямъ Ришелье, Наполеона, Кавура, Бисмарка. Отвѣчаетъ такой потребности и новая біографія Дизраели, написанная Андрэ Моруа. *) Книга какъ бы скользитъ по «службѣ» Дизраели. Она даетъ «романъ» его жизни, повѣсть о самомъ человѣкѣ. Строго по источникамъ, безъ вымысловъ. Портретъ, съ любовью выписанный. Самая занятная книга сезона. Напоминаетъ лучшіе «опыты» Маколея. Передъ нами живой Дизраели со всѣми слабостями и даже смѣшными чертами.

По случаю перваго политическаго скачка, — избранія Дизраели въ палату общинъ, — Моруа отмѣчаетъ превратности судьбы, ея капризы, свойственные каждой человѣческой жизни. Побѣду Дизраели одержалъ въ округѣ, гдѣ его совсѣмъ не знали. Обязанъ онъ былъ этимъ заботамъ болтливой женщины. Съ нею познакомился благодаря романисту Бульверу. Съ Бульверомъ сошелся, написавъ романъ «Вивіанъ Грей». Романъ этотъ никогда не былъ бы написанъ, если бы не провалилось затѣянное Дизраели изданіе газеты. Провалъ былъ вызванъ неудачной биржевой спекуляціей. Спекуляціями этими онъ занялся, потому что его помѣстили въ контору адвоката. Въ контору адвоката онъ попалъ, такъ какъ его отецъ оказался вынужденъ взять его изъ гимназіи, гдѣ онъ жестоко подрался съ товарищемъ. Школьнымъ скандаломъ Дизраели въ значительной степени былъ обязанъ своему еврейству. И проч. и проч.

Странная игра силъ! Вывести руководящее правило трудно, — особенно для кипучей дѣятельной натуры. Сцѣпленія случайностей, первичныя пружины скрываются во тьмѣ. Самый незначительный фактъ имѣетъ родоначальника во тьмѣ вѣковъ. Дизраели питалъ страсть ко всему таинственному. Онъ былъ романтикъ. Онъ говорилъ: «какъ можно считать наше время вѣкомъ утилитаріанизма. Это эпоха безпредѣльнаго романтизма…» Мы, живущіе въ 1927 году, болѣе другихъ можемъ подтвердить справедливость этой мысли.

Несчастіе Дизраели заключалось въ томъ, что въ странѣ раннихъ карьеръ онъ достигъ всего на 20 лѣтъ позже.

Сэра Роберта Пиля пяти лѣтъ ставили на столъ для произнесенія рѣчей, 21 года ему пріобѣли мѣсто въ палатѣ общинъ, 23 лѣтъ онъ былъ статсъ-секретаремъ. У Дизраели, внука еврея, итальянскаго выходца, семейныхъ связей не было. Его отецъ былъ кабинетный схимникъ, много читавшій, немного печатавшійся, стоявшій въ сторонѣ отъ всякой жизни, а тѣмъ болѣе отъ политической. Дизраели унаслѣдовалъ, помимо даровитости, кое-какіе недостатки породы: не всегда достаточное чувство мѣры, нѣкоторыя прегрѣшенія противъ вкуса, слабость къ знакомствамъ въ высшемъ свѣтѣ и пристрастіе къ пестрымъ жилетамъ. Дэндизмъ той эпохи, байроническая модная складка, потребность оглушить общество, наряду съ извѣстнымъ племеннымъ отсутствіемъ чуткости въ эстетическихъ и житейскихъ вопросахъ, — сдѣлали то, что дебюты Дизраели были встрѣчены недоумѣніемъ и насмѣшкой. Онъ обнаруживалъ подчасъ чрезмѣрный апломбъ. Зятю Вальтера Скотта онъ, 20-ти лѣтній юноша, обѣщалъ мѣсто въ парламентѣ. На покровительственный вопросъ желавшаго помочь Мельбурна, министра-вига, чего Дизраели хочетъ, послѣдній отвѣтилъ: «быть первымъ министромъ». Подъ покровомъ нагловато-претенціознаго сноба только очень доброжелательные, близкіе люди, и притомъ постепенно и позднѣе, распознали искренняго, простого и даже застѣнчиваго мечтателя, переживавшаго жизнь, какъ развитіе когда-то имъ самимъ написаннаго романа…

Офиціальный же условный портретъ дѣятеля наслаивался въ общественномъ сознаніи. Потомъ, что бы человѣкъ ни дѣлалъ, одно, что къ портрету подходило, принималось, то, что къ нему не подходило, отбрасывалось. Такъ всегда пишутся историческіе портреты.

II.

Первое выступленіе Дизраелн въ палатѣ общинъ было однимъ сплошнымъ скандаломъ. Англійскій бытъ придаетъ этому первому выступленію извѣстное значеніе. Рѣчь новаго депутата называется «maiden speech», дѣвичьей рѣчью. Въ обычаѣ — учтивое снисхожденіе къ дебютанту. Члены парламента разглядывали Дизраели безъ пріязни. Лицо левантинца, черные кудрявые локоны, бутылочнаго цвѣта сюртукъ, бѣлый жилетъ, усыпанный золотыми цѣпочками. Его другъ Бульверь даже спросилъ:

— Зачѣмъ столько цѣпочекъ, Динки? Можно подумать, что вы тренируетесь, чтобы стать лордъ-мэромъ…

Каждая фраза Дизраели покрывалась смѣхомъ, перешедшимъ къ концу въ общій гомерическій хохотъ. Въ такой обстановкѣ произносилъ свою «дѣвичью» рѣчь одинъ изъ первыхъ ораторовъ Англіи. Дизраели былъ въ отчаяніи, считалъ себя опозореннымъ и загубленнымъ навѣки. Но политическія собранія имѣютъ свою особую акустику. Опытные парламентаріи не признали дебюта проваломъ. Ему смѣхомъ зажали ротъ. Всѣ естественныя ошибки новичка, которыя могли бы быть особенно разительны при свойственной Дизраели неумѣренности и влеченію къ кричащимъ образамъ, услужливо скрылъ смѣхъ.

Карьера давалась съ трудомъ. Въ 1841 году пришли къ власти консерваторы. Великобританія въ мучительномъ историческомъ снѣ переворачивалась опять на «правый» бокъ. Дизраели не попалъ въ число министровъ. Онъ не удержался, чтобы не напомнить о себѣ письмомъ Пилю. Хуже того: къ Пилю съ письмомъ обратилась жена Дизраели. Дизраели не хотѣли видѣть въ своей средѣ другіе министры. Лордъ Стэнли, впослѣдствіи другъ Дизраели, заявилъ, что уйдетъ, если министромъ будетъ приглашенъ Дизраели. Дизраели унижался до того, что просилъ должности. Гладстонъ же, когда ему предлагали портфель, прежде всего спросилъ: возможно ли ему, Гладстону, принять портфель при политикѣ даннаго кабинета по вѣроисповѣднымъ вопросамъ?

Параллели между Гладстономъ и Дизраели — самыя блестящія страницы книжки. Гладстонъ былъ его неизмѣнный соперникъ и противникъ. Они судили другъ о другѣ строго.

Для Гладстона, Дизраели былъ человѣкъ безъ религіи. Для Дизраели Гладстонъ былъ ханжой. Гладстонъ жилъ благонравнымъ мальчикомъ. Дизраели жилъ какъ искатель приключеній. Прежде, чѣмъ познакомиться съ министрами и епископами, онъ познакомился съ ростовщиками. Враги считали Дизраели нечестнымъ человѣкомъ. Враги Гладстона считали его честнымъ человѣкомъ «въ худшемъ смыслѣ этого слова»… Дизраели былъ увѣренъ, что Гладстонъ не святой. Гладстонъ не былъ увѣренъ въ томъ, что Дизраели не дьяволъ.

И каждый изъ нихъ ошибался насчетъ другого. Гладстонъ принималъ за чистую монету всѣ циническія бутады Дизраели. Дизраели считалъ лицемѣріемъ фразы, которыми Гладстонъ чистосердечно самого себя обманывалъ. Дизраели, будучи доктринеромъ, позировалъ на оппортуниста. Гладстонъ, будучи оппортунистомъ, хотѣлъ быть доктринеромъ. Дизраели, который прикидывался, что презираетъ разсудокъ, разсуждалъ правильно. Гладстонъ, исходившій изъ разума, дѣйствовалъ только въ силу страсти. Гладстонъ, обладатель большого состоянія, записывалъ каждую копѣйку. Дизраели, имѣвшій большіе долги, тратилъ деньги безъ всякаго счета. Оба любили Данте. Но Дизраели читалъ преимущественно «Адъ», Гладстонъ же — «Рай». Дизраели, имѣвшій репутацію легкомыслія, былъ въ обществѣ молчаливъ. Гладстонъ, при всей своей важной повадкѣ, очаровывалъ нескончаемой болтовней. Гладстонъ интересовался лишь двумя вещами: религіей и финансами. Дизраели интересовался тысячью различными предметами и въ томъ числѣ — религіей и финансами…

III.

Сэръ Робертъ Пиль былъ разбитъ лошадью. Кабинетъ составлялъ лордъ Стэнли, успѣвшій уже оцѣнить Дизраели. Онъ предложилъ ему министерство финансовъ. Первая смѣта была большимъ турниромъ между нимъ и Гладстономъ.

Юношеская мечта Дизраели быть первымъ министромъ осуществилась поздно, когда ему было за 60 лѣтъ. Передъ тѣмъ какъ сдѣлаться главой правительства, онъ выигралъ самое крупное политическое сраженіе… Онъ провелъ либеральную избирательную реформу, около которой десятилѣтія волновалась Англія. Тори провели идею виговъ. Правыми руками была проведена лѣвая политика, какъ недавно у насъ говорилось. Дизраели черезъ враждебный парламентъ провелъ законъ, который въ теченіе 30 лѣтъ не въ состояніи были провести, находясь у власти, виги. Гладстонъ болѣе, чѣмъ прежде, подозрѣвалъ въ Дизраели дьявола.

Въ этой сжатой маленькой книжкѣ Моруа хватило бы содержанія на нѣсколько томовъ. Отсылаю къ ней читателей: пересказывать всего въ газетномъ фельетонѣ нельзя. Въ книгѣ разсѣяно много анекдотовъ, остроумныхъ замѣчаній, изреченій Дизраели, который приписывалъ ихъ въ молодости, не обладая еще личнымъ авторитетомъ, первымъ пришедшимъ въ голову знаменитостямъ.

Для любителей шутокъ судьбы интересенъ слѣдующій эпизодъ. Однажды на Темзѣ супруги Дизраели катались на лодкѣ. У руля сидѣлъ жившій тогда въ Лондонѣ «бѣженецъ», принцъ Луи-Наполеонъ Бонапартъ, который чуть всѣхъ не утопилъ, наскочивъ на что-то посреди рѣки. Мистрисъ Дизраели на него яростно набросилась:

— Вы не должны были бы браться за вещи, которыя вы не умѣете! Вы вообще какой-то сорви-голова!..

Впослѣдствіи, когда неудачный рулевой взялъ на себя управленіе цѣлымъ государствомъ и сдѣлался французскимъ императоромъ, супруги Дизраели обѣдали у него въ Тюльери. Мистрисъ Дизраели сидѣла по правую руку Наполеона III. Она ему напомнила прогулку на Темзѣ и свое замѣчаніе, что онъ берется «за вещи, которыя не умѣетъ».

Императрица Евгенія замѣтила:

— Это совсѣмъ онъ!..

Обѣдъ этотъ можетъ навести еще на рядъ размышленій. Въ томъ же дворцѣ Дизраели былъ гостемъ предшественника Наполеона, короля Луи-Филиппа, который за столомъ самъ рѣзалъ ветчину тонкими ломтями. Король гордился своимъ искусствомъ и объяснялъ, что пріобрѣлъ его въ изгнаніи отъ лакея лондонскаго ресторана, гдѣ онъ обѣдалъ за 9 пенсовъ.

Дизраели довелось увидѣть въ изгнаніи обоихъ монарховъ.

IѴ.

У Дизраели было умѣнье обращаться съ женщинами. Мужчинъ онъ часто раздражалъ. Онъ и не любилъ мужского общества. Онъ говорилъ:

— Много есть страшнаго на свѣтѣ, но самое тягостное — это мужской обѣдъ…

Дамы ему благоволили. Онъ быстро сумѣлъ покорить сердце королевы Викторіи. Насколько она не могла терпѣть Гладстона, настолько она любила Дизраели, подходившаго къ ней не только какъ къ правительницѣ, но и какъ къ женщинѣ. Онъ зналъ, что женщины плохо выносятъ скуку. Его юмористическіе всеподданнѣйшіе доклады забавляли королеву. Приходилось и здѣсь преодолѣвать предубѣжденіе, потому что Альбертъ (покойный мужъ королевы, принцъ-консортъ) когда-то выразился, что у Дизраели нѣтъ признаковъ джентльмена. Дизраели разъ спросили, чѣмъ объясняется тайна его успѣха у королевы:

— Я никогда не отказываю. Никогда не спорю. Но иногда я забываю.

Это было не совсѣмъ точно и было, какъ многое у Дизраели, сказано для заостренія мысли. Спорить приходилось часто.

Королева и первый министръ обмѣнивались собственными сочиненіями. Онъ ей подносилъ романы. Она дарила ему свой «Дневникъ нашей жизни въ Шотландіи». Послѣ того первый министръ часто вводилъ такой оборотъ въ свои фразы:

— Мы съ вами, Ваше Величество, какъ писатели…

И за это его каждый разъ жаловали высочайшей улыбкой.

Ему посылали любимые цвѣты, ему позволяли, вопреки этикету, при докладахъ сидѣть. Королева и первый министръ другъ друга запросто навѣщали. Отношенія обратились въ тѣсную дружбу.

Ѵ.

Въ концѣ 1875 года Дизраели пріобрѣлъ для Англіи у египетскаго хедива 177 тысячъ акцій Суэцкаго канала… Это была мастерская сдѣлка. Значеніе ея равнялось итогамъ цѣлой побѣдоносной войны. Требовалось въ насколько часовъ получить 4 милліона фунтовъ стерлинговъ. Въ смѣтѣ такого кредита не было, а парламентъ былъ на каникулахъ. Во время совѣщанія министровъ секретарь Дизраели дежурилъ въ пріемной. Пріоткрывается дверь, высовывается голова Дизраели и произноситъ:

— Да…

Черезъ десять минутъ секретарь у Ротшильда, который обѣдаетъ. Секретарь говоритъ, что Дизраели нужны не позже завтрашняго дня 4 милліона фунтовъ стерлинговъ. Ротшильдъ, кушавшій виноградъ, выплевываетъ кожицу и спрашиваетъ:

— Чья гарантія?..

— Англійскаго правительства…

— Вы ихъ получите…

Берлинскій конгрессъ! Роль Дизраели-Биконсфильда слишкомъ извѣстна, чтобы подробно тутъ останавливаться. Когда начинались осложненія передъ войной 77-78 годовъ, королева, не любившая Россіи («Альбертъ всегда говорилъ, что опасность — оттуда»), стояла за самыя рѣшительныя дѣйствія Англіи. Дизраели приходилось охлаждать не только пылъ королевы, но и вмѣшивавшихся въ это дѣло принцессъ. Одна изъ нихъ, сидя за столомъ, сказала:

— Не могу понять, чего вы ждете…

— Въ эту минуту, Ваше Высочество? Картофеля.

Дирижеръ конгресса Бисмаркъ цѣнилъ Дизраели. Онъ говорилъ про него:

— Der alte Jude, das ist der Mann!.. [1]

Что же касается Горчакова, то у него съ Дизраели было несомнѣнно нѣчто общее: оба старца не знали географіи и очень смѣшно изъ-за этого на конгрессѣ кипятились. Разъ Бисмарку пришлось сдѣлать перерывъ, такъ какъ вышло безвыходное недоразумѣніе съ картами.

***

Послѣ того, какъ Дизраели покинулъ политическую арену, одинъ его противникъ замѣтилъ про него такъ:

— Теперь это будетъ точно шахматная партія, когда изъ игры вышла королева: простая свалка пѣшекъ.

Программа Дизраели можетъ быть выражена двумя латинскими словами, сказанными имъ разъ въ рѣчи на банкетѣ лордъ-мэра: «Imperium et libertas». [2]

Трудно такого тори отличить отъ вига!

*) André Maurois. La vie de Disraeli. Nouvell revue française. Paris. 1927.

[1] Этотъ старый еврей, вотъ это человѣкъ!.. (нѣм.).

[2] Имперія и свобода (лат.).

Николай Чебышёвъ.
Возрожденіе, № 727, 30 мая 1927.

Views: 19