Отъѣздъ принцевъ. — Причастность Екатерины II къ бѣгству Людовика ХѴІ-го. — Паспорты баронессы Корфъ. — Сгорѣвшіе документы. — Братъ Марата — русскій педагогъ. — Неудача сына Филиппа Эгалитэ. — Мадамъ Вижэ-Лебренъ въ Петербургѣ. — Наполеонъ Бонапартъ просится на русскую службу съ чиномъ майора.

К. Миллеръ написалъ чрезвычайно интересную и содержательную книгу о французской эмиграціи эпохи первой революціи. *) Внѣшній толчекъ къ написанію книги могли дать, конечно, наши личныя переживанія. Однако авторъ самымъ рѣшительнымъ образомъ отрицаетъ, что имѣлъ цѣлью дѣлать какія-либо сопоставленія въ связи съ обѣими эмиграціями французской и русской. Различія этихъ двухъ историческихъ «вселеній» «выселеній», впрочемъ, слишкомъ рѣзки, чтобы была надобность особенно въ этомъ направленіи настаивать.

Французская эмиграція была сословная, русская — всесословна, внѣсословна. Между обѣими эмиграціями такое же отличіе, какъ между обѣими революціями: французская революція — національная, русская — интернаціональная.

Изъ Франціи бѣжалъ классъ, оставляя тамъ націю, изъ Россіи бѣжала нація, въ лицѣ сознательныхъ ея представителей, оставляя дома «классъ», присвоившій себѣ значеніе международнаго «трудового пролетаріата».

Это мы отмѣчаемъ отъ себя. Самъ К. Миллеръ ничего не сравниваетъ. Онъ излагаетъ событія, приводя выдержки изъ документовъ, мемуаровъ, переписокъ и пр. Французская эмиграція, повидимому, автора даже часто раздражаетъ, и свое раздраженіе онъ съ трудомъ скрываетъ подъ сдержанностью и безстрастіемъ, обязательными для него, какъ для историка.

***

Книга начинается съ отъѣзда 17 іюля 1789 года графа д-Артуа заграницу и кончается смертью императрицы Екатерины ІІ. За графомъ д-Артуа (младшимъ братомъ короля Людовика ХѴІ, будущимъ Карломъ X) вскорѣ послѣдовалъ герцогъ Конде, а затѣмъ въ 1791 году графъ Прованскій, другой братъ короля, будущій король Людовикъ ХѴІІІ. Общее количество эмигрантовъ, покинувшихъ Францію, опредѣляется примѣрно въ 200.000 человѣкъ, что при населеніи Франціи въ 25.000.000 количество значительное.

По мѣрѣ развитія революціонныхъ событій составъ эмигрирующихъ нѣсколько демократизируется. Такъ, сначала бѣгутъ дворяне и высшее духовенство. Потомъ бѣгутъ «представители магистратуры», «горожане» и «низшее духовенство». «Въ Англію прибываетъ около 12.000 священниковъ, не желающихъ подчиниться новымъ церковнымъ законамъ».

Все-таки и въ это время французская эмиграція не достигала всесословности русской, представленной, какъ извѣстно, заграницей даже кочевыми племенами.

Французскіе эмигранты были не особенно радушно приняты на чужбинѣ. Искренно и сочувственно къ нимъ отнеслась одна Екатерина ІІ.

Мы не собираемся излагать содержаніе книги. Отсылаемъ интересующихся къ ней самой. Приведемъ здѣсь только нѣсколько характерныхъ анекдотическихъ подробностей.

Въ двадцатыхъ числахъ іюня мѣсяца 1791 года король Людовикъ ХѴІ съ семьей бѣжалъ изъ Парижа, направляясь заграницу. 22 іюня онъ былъ задержанъ въ Вареннѣ и съ позоромъ доставленъ обратно въ Парижъ. Исторія извѣстна всѣмъ. Но мало извѣстна причастность императрицы Екатерины II къ под готовкѣ бѣгства. Въ книгѣ приводятся данныя, подтверждающія въ извѣстной мѣрѣ ея прикосновенность.

По свидѣтельству англійскаго посланника Витворта, Екатерина неоднократно заявляла, «что если бы король французскій оказался вынужденнымъ искать пристанища въ чужихъ странахъ, она считала бы наиболѣе славнымъ дѣяніемъ своего царствованія принять его въ своихъ владѣніяхъ».

Королевская семья выѣхала съ паспортомъ, выданнымъ французскимъ министромъ иностранныхъ дѣлъ на имя баронессы Корфъ съ дѣтьми и слугами. Исторія паспорта такова:

Въ Парижѣ проживала баронесса Анна-Христина Корфъ, вдова полковника русской службы, убитаго въ 1770 году при штурмѣ Бендеръ. Съ нею жила мать, г-жа Штегельманъ. Обѣ дамы были русскими подданными, но вращались въ шведской колоніи и поддерживали дружескія отношенія съ графомъ Ферзеномъ, сыгравшимъ такую значительную роль въ приготовленіяхъ къ бѣгству. Баронесса Корфъ выхлопотала черезъ русскаго посланника заграничные паспорты для себя и для матери. Посланникъ М. И. Симолинъ обратился къ французскому министру иностранныхъ дѣлъ, который распорядился выдачей паспортовъ.

Черезъ нѣсколько дней баронесса Корфъ сообщила Симолину, что по ошибкѣ бросила паспортъ въ огонь и просила выдать другой. Это и было исполнено.

Симолинъ, когда случилась катастрофа и обнаружилась двойная выдача паспорта баронессѣ Корфъ, старался себя выгородить и передъ французскимъ министромъ иностранныхъ дѣлъ, и передъ собственнымъ начальствомъ, вице-канцлеромъ графомъ Остерманомъ. Но результатъ въ Петербургѣ получился обратный. «Оправданіями» Симолина въ Петербургѣ остались недовольны. Остерманъ написалъ Симолину, что если бы онъ досталъ «подобный (подложный) паспортъ съ дѣйствительнымъ намѣреніемъ услужить наихристіаннѣйшему королю и тѣмъ способствовать его безопасности, подобный поступокъ былъ бы во всѣхъ отношеніяхъ пріятенъ ея величеству…»

К. Миллеръ находитъ, что перепиской Симолина съ вице-канцлеромъ не исчерпывались сношенія по дѣлу о бѣгствѣ. Донесеніе Симолина являлось только офиціальнымъ документомъ — для Остермана, «соломеннаго чучела». Симолинъ, вѣроятно, имѣлъ секретныя инструкціи отъ самой императрицы и отлично зналъ, кому предназначался второй паспортъ, выданный баронессѣ Корфъ.

Двѣ русскія дамы снабдили королевскую семью не только паспортами, но и значительными средствами, «чуть ли не всѣмъ своимъ состояніемъ».

***

Не всѣ, вѣроятно, знаютъ, что въ Россіи проживалъ, состоя на русской службѣ, Маратъ, родной братъ французскаго демагога, пріѣхавшій въ Россію въ 1781 году изъ Женевы, въ качествѣ воспитателя дѣтей камергера В. П. Салтыкова.

Въ 1793 г. Марату было разрѣшено перемѣнить фамилію, и Давидъ Маратъ обратился въ «добродѣтельнаго педагога и чиновника Давида Ивановича де Будри (по имени того швейцарскаго городка, откуда была родомъ семья Марата), удостоившагося впослѣдствіи награжденія чиномъ коллежскаго совѣтника и орденомъ св. Владимира 4 степени». Онъ преподавалъ французскій языкъ въ екатерининскомъ институтѣ и лицеѣ, гдѣ обучалъ Пушкина.

Въ отношеніи проживавшихъ въ Россіи французовъ была принята такая мѣра: имъ предоставлялось на выборъ — либо выѣхать заграницу въ трехнедѣльный срокъ, либо принести присягу въ томъ, что «они не признаютъ революціонный строй и остаются вѣрными законному королю». Въ числѣ «присягнувшихъ» былъ и Давидъ Маратъ. Изъ всей массы французовъ только 43 лица не пожелали присягнуть и покинули предѣлы Россійской имперіи.

Французскаго повѣреннаго въ дѣлахъ въ Петербургѣ Женэ игнорировали. Онъ подвергался ежедневно всякимъ мелкимъ униженіямъ. Онъ не признавался офиціальнымъ представителемъ Франціи. Женэ просилъ Парижъ объ отозваніи, но его просьбы оставлявлялись безъ вниманія. Въ концѣ концовъ, Женэ просто выслали. Ему было офиціально написано, что его, Женэ, присутствіе «стало не только излишнимъ, но и невыносимымъ». Министерство иностранныхъ дѣлъ назначило ему недѣльный срокъ для выѣзда заграницу.

Послѣ отъѣзда Женэ, представителемъ Франціи оставался въ Петербургѣ завѣдывающій генеральнымъ консульствомъ. Но и онъ вынужденъ былъ покинуть Россію. Русскій представитель въ Парижѣ, Симолинъ, покинулъ Францію въ февралѣ 1792 года.

***

Не ко всѣмъ эмигрировавшимъ принцамъ Екатерина относилась одинаково. «Яркимъ примѣромъ непримиримыхъ взглядовъ Екатерины на все, что имѣло какое-нибудь касательство къ французской революціи, можетъ служить ея отношеніе къ молодому герцогу Шартрскому, Луи-Филиппу», сыну герцога Орлеанскаго, принявшаго въ революціи имя «Эгалитэ». Герцогъ Шартрскій изъ Финляндіи, гдѣ находился, обратился къ шведскому посланнику при русскомъ дворѣ съ просьбой исходатайствовать ему разрѣшеніе проѣхать россійскими владѣніями въ Австрію.

«Потомку чудовища, имя котораго Эгалитэ?» — возразила Екатерина, — «нѣтъ, никогда земля моего государства не запятнается стопами человѣка, принадлежащаго къ этому ненавистному роду!..»

Въ просьбѣ было рѣшительно отказано.

***

Въ числѣ гостей русскаго двора, занесенныхъ въ Россію революціонной бурей на родинѣ, въ книгѣ удѣлено довольно много мѣста художницѣ-портретисткѣ г-жѣ Вижэ-Лебренъ, любимой художницѣ королевы Маріи-Антуанетты. Вижэ-Лебренъ, одна изъ раннихъ эмигрантокъ, бѣжала изъ Парижа, переодѣтая работницей, въ октябрѣ 1789 года. Она четыре года провела въ Италіи. Затѣмъ жила въ Вѣнѣ, откуда поѣхала въ Петербургъ, не безъ надеждъ тамъ «пополнить» свое «состояніе» писаніемъ портретовъ. Было это лѣтомъ 1795 года.

Вижэ-Лебренъ не ошиблась. Заказовъ она имѣла много. За годы, проведенные ею въ Россіи, она исполнила не менѣе 48 большихъ портретовъ, преимущественно женскихъ. Одновременно съ нею въ Петербургѣ работали Лампи, Щукинъ и Боровиковскій. Растопчинъ язвительно писалъ:

«Г-жа Лебренъ беретъ по 1000 и по 2000 рублей за портретъ. Въ Лондонѣ ей платили бы по двѣ гинеи». Нѣкоторыя заказчицы расчитывались съ нею своеобразно, но щедро. Такъ, княгиня Долгорукая прислала ей карету и браслетъ изъ волосъ, на которомъ брилліантовыми буквами было написано: «украшай ту, которая служитъ украшеніемъ своего вѣка».

Менѣе удачно было выступленіе художницы при дворѣ. Императрица заказала ей портретъ внучекъ, великихъ княженъ Александры и Елены Павловенъ. Императрица осталась крайне недовольной портретомъ. Она писала о портретѣ Гримму даже съ гнѣвомъ («ничего нѣтъ болѣе гадкаго, какъ мнимый портретъ Александры и Елены работы г-жи Лебренъ»). У императрицы, видимо, вообще было какое-то предубѣжденіе къ Вижэ-Лебренъ какъ художницѣ. Екатерина вообще охотно разрѣшала различнымъ художникамъ писать свой портретъ. А г-жу Вижэ-Лебренъ, всесвѣтную знаменитость, въ этомъ отношеніи явно обходила.

Наконецъ, обстоятельства сложились для нея благопріятно и можно было думать, что циклъ исполненныхъ французской портретисткой въ Петербургѣ работъ завершится портретомъ императрицы. 2 ноября 1796 г., послѣ обѣдни, императрица заявила мадамъ Вижэ-Лебренъ, что рѣшила заказать свой портретъ и будетъ ей позировать. Но черезъ четыре дня, 6 ноября, императрица скончалась.

…………………..

Книга воскрешаетъ забытые курьезы. Кто помнитъ, что на русскую службу просился одно время артиллерійскій офицеръ Наполеонъ Бонапартъ? Разошлось дѣло изъ за того, что молодой корсиканецъ хотѣлъ бытъ зачисленнымъ на русскую службу съ чиномъ майора, что было признано чрезмѣрнымъ.

*) К. Миллеръ. Французская эмиграція и Россія въ царствованіе Екатерины II. Парижъ. 1931. Книжное дѣло «Родникъ». (Отрывокъ изъ книги былъ напечатанъ въ «Возрожденіи».)

Н. Чебышевъ.
Возрожденіе, № 2207, 18 іюня 1931.

Views: 29