Геленджикъ и его историческая тайна. — Паломническое движеніе «богоискателей» на Кавказѣ. — Ворота въ «иной міръ». — Толстовскія колоніи. — «Криница». — «Республики» теософовъ и антропософовъ. — Церковническія «государства». — Имяславцы. — Федоровцы. — Ново-Афонское «царство». — Странствующіе рыцари Братства Свѣтлаго Города. — Предсовнаркомъ въ гостяхъ у монаха. — Великій разгромъ «иного царства».

Въ сорока километрахъ къ югу отъ Новороссійска, на Черноморскомъ побережье, въ живописной бухтѣ расположенъ небольшой курортный городокъ Геленджикъ. Захудалый и мало извѣстный до революціи, онъ пріобрѣлъ при большевикахъ большую популярность и сдѣлался однимъ изъ самыхъ «модныхъ» курортовъ въ Россіи. О Геленджикѣ знаетъ едва ли не каждый рабочій и служащій — кто въ мечтахъ и ожиданіяхъ своей очереди, а кто и въ воспоминаніяхъ о проведенномъ тамъ отпускѣ.

Имѣя не болѣе 5000 коренныхъ своихъ жителей, Геленджикъ въ сезонное время, начиная съ мая и до самаго почти конца октября, наполняется курортниками, вмѣщая въ себѢ единовременно отъ 25—30 тысячъ человѣкъ. Общее же количество отпускниковъ въ Геленджикѣ за сезонъ превышаетъ 150.000 человѣкъ.

Геленджикъ замѣчательное мѣсто во многихъ отношеніяхъ. Какъ городъ, онъ — чистый и опрятный (насколько это достижимо въ совѣтскихъ условіяхъ), сверкаетъ бѣлизной своихъ мазанокъ, утопающихъ въ зеленыхъ грушевыхъ и терновыхъ садахъ.

Въ этомъ отношеніи вполнѣ оправдываетъ свое названіе — Бѣлая Невѣста на одномъ изъ мѣстныхъ нарѣчій. И немудрено! Благодатное солнце заливаетъ тепломъ и свѣтомъ городъ въ теченіе 300 дней въ году. Потому мѣстечко, расположенное въ той же бухтѣ на противоположной ея сторонѣ, и называется Солнцедаромъ. Мѣсто это манило къ себѣ любителей «загорать». А совѣтская молодежь въ лѣтніе мѣсяцы одержима модою «загорѣть». Это превратилось въ спортъ и въ главную цѣль отпуска, пока, наконецъ, изобрѣтательные парикмахеры не придумали «искусственнаго загара» и не отрезвили этимъ самымъ молодежь. Такъ или иначе слава Геленджика съ его Солнцедаромъ отчасти обязана этому дикому спорту.

Геленджикъ прижатъ къ морю цѣпью горъ. Горы эти не достигаютъ высоты 350 метровъ, но обрываются надъ самымъ моремъ стѣною и кажутся громадными. Геленджикъ глядитъ на фонѣ этихъ горъ какъ-то особенно безпомощно. Славится онъ еще своимъ знаменитымъ нордъ-остомъ, освобождающимъ его отъ маляріи и приносящимъ чудесную и устойчивую погоду, а также — виноградниками, «Терновкой» (неприглядной на видъ, но сладкой и красной, какъ кровь, сливой), нѣжными цвѣтами розовой мимозы, ночной музыкой цикадъ, летающими свѣтлячками, и еще многимъ другимъ. Художники восторгаются геленджикскими красками и колоритомъ его воздуха, а поэты воспѣваютъ геленджикскія горы, которыя, несмотря на ихъ сравнительную невысоту, служатъ постояннымъ убѣжищемъ для отдыха облакамъ. И дѣйствительно, прекрасная и загадочная мистерія происходитъ ежевечерне на этихъ горахъ. Въ лучахъ закатнаго солнца незамѣтно причаливаютъ къ вершинѣ самой высокой горы розовыя ладьи облаковъ, желтѣютъ, меркнутъ, и тихо покоятся до утра, когда вновь пронизываются золотыми лучами взошедшаго за горами солнца, загораются на одно мгновеніе всѣми цвѣтами радуги и, внезапно побѣлѣвъ, снимаются и продолжаютъ свой путь по лазури неба, отражая въ водѣ свои серебряные паруса.

Очарователенъ Геленджикъ! Любять его художники и писатели. Десятками тысячъ съѣзжаются сюда измученные политикой и «темпами» пролетаріи и молодежь. Но все же не только этимъ всѣмъ славенъ Геленджикъ, какъ единственный въ своемъ родѣ городъ въ совѣтской Россіи.

У Геленджика своя историческая тайна… И тотъ, кто ближе знакомъ съ его населеніемъ, тотъ догадывается объ этой тайнѣ. Ибо населеніе Геленджика совсѣмъ особенное, совсѣмъ непохожее на населеніе другихъ городовъ СССР, на населеніе сосѣднихъ курортовъ — Анапы, Кабардинки и прочихъ. По крайней мѣрѣ — было такимъ до послѣдняго великаго разгрома… Люди жили и въ Новороссійскѣ и въ Краснодарѣ, ничѣмъ не отличаясь отъ людей прочихъ провинціальныхъ городовъ. Но Геленджикъ былъ до 1929 года единственнымъ въ своемъ родѣ городомъ: городомъ мистиковъ, мечтателей, аскетовъ и странствующихъ интеллигентовъ, городомъ сектантовъ и богоискателей, чудаковъ и юродивыхъ, не пріемлющихъ міра, людей не отъ міра сего…

Не случайно сосредотачивались они здѣсь. Геленджикъ съ давнихъ поръ служилъ какъ бы воротами, черезъ которыя направлялись со всей Россіи толпы бѣгущихъ отъ міра людей, преимущественно интеллигентовъ. Многіе осѣдали въ Геленджикѣ, какъ въ ближайшемъ населенномъ мѣстѣ, послѣ неудачной попытки «сѣсть на землю», или послѣ странствованій по горамъ. Другіе, какъ, напримѣръ, толстовцы, пользовались Геленджикомъ, какъ базой для организаціонныхъ своихъ плановъ. Отсюда же, какъ извѣстно, пошла знаменитая толстовская коммунистическая колонія «Криница», расположенная въ 14 километрахъ отъ Геленджика. Здѣсь долгіе годы жилъ и основатель ея — небезызвѣстный Шеерманъ, одинъ изъ толстовскихъ патріарховъ, другъ самого Толстого и копировавшій его внѣшность.

Много поселялось въ Геленджикѣ интересныхъ и замѣчательныхъ людей, но еще больше прошло черезъ него и скрылось въ цвѣтущихъ долинахъ, въ ущельяхъ и на склонахъ великаго Кавказа. За Геленджикомъ — цѣлое царство всевозможныхъ мистиковъ. И существовало это царство въ видѣ какихъ-то «соединенныхъ штатовъ», отдѣльныхъ «республикъ» и «княжествъ», основанныхъ послѣдователями того или иного толка, той или иной секты или группировки.

Такъ, непосредственно за Геленджикомъ, километровъ на 40—50 вдоль побережья и въ сторону отъ моря на юго-востокъ, начиная отъ «Криницы» до Михайловскаго Перевала, вглубь горъ расположились отдѣльными колоніями толстовцы. За ними, приближаясь къ Адлеру, обосновали свою маленькую республику теософы, а дальше къ Сочи — антропософы. Въ сторонѣ отъ моря, на разстояніи 50 километровъ отъ Адлера длинной полосой отъ самого. Михайловскаго Перевала до Красной Поляны и еще дальше по направленію къ Новому Афону, раскинули свои скиты и пчелиныя пасѣки православные имяславцы. Еще дальше въ горы по направленію къ Кисловодску засѣли, какъ затравленный звѣрь, т. наз. Федоровцы; ближе къ морю на широкомъ плацдармѣ къ сѣверу и къ востоку, а также и къ югу отъ Новаго Афона, обосновалось «Ново-Афонское царство».

Самъ монастырь трагически разогнанъ въ 1926 году (или даже въ 25-мъ). Власть потребовала ультимативно отъ монаховъ — снятъ монашеское одѣяніе и даже санъ, но монахи отказались и были разогнаны съ жестокостью, съ какой разгонялся не одинъ монастырь въ СССР: красноармейцы штыками выгоняли монаховъ изъ келій, прикладами разбивая жалкіе ихъ сундучки и выпускали на всѣ четыре стороны съ пустыми руками. Тогда же мученически погибъ (отъ разрыва сердца) ихъ игуменъ. Послѣ этого монахи разбѣжались кто куда, но значительная часть ихъ, подъ предводительствомъ глубокаго старца, отца Сократа, удалилась въ горы, и здѣсь какимъ-то чудомъ продолжала существовать. Ихъ маленькія пещерки и убогіе скиты-шалаши покрыли всѣ склоны окружающихъ Новый Афонъ горныхъ цѣпей. И въ темный вечеръ, когда зажигались въ шалашахъ огни, одна изъ горныхъ вершинъ выдѣлялась среди другихъ на темномъ фонѣ окружающей мглы, какъ гигантская рождественская елка, зажженная какъ бы для всего міра въ обителяхъ горнихъ.

Бывало, спускаясь снова къ побережью Чернаго моря и слѣдуя дальше на югъ, то и дѣло натыкаешься на все новыя маленькія республики и княжества, гда состоящія изъ двухъ-трехъ «очаговъ», основанныя различными мистическими сектами, — онѣ скрывали свою вѣру и свое ученіе, но выдавали себя часто съ головой дѣтски наивными и трогательными аттрибутами: расшитымъ крестомъ всѣмъ извѣстной формы, проглядывающимъ черезъ холщевую ткань, длинной бѣлой одеждой, копирующей хитоны ессееевъ и т. д. И наконецъ, Батумъ — южная база и мѣстная цитадель различныхъ вновь образовавшихся во время революціи рыцарскихъ орденовъ. Сюда съѣзжались и сходились (пѣшкомъ) со всѣхъ концовъ Россіи — изъ Москвы, изъ далекаго Петербурга, изъ Нижняго Новгорода, изъ Переяславля-Залѣсскаго, изъ Суздаля, изъ Харькова, Ростова-на-Дону, изъ Ташкента и Екатеринодара, странствующіе рыцари Братства Свѣтлаго Города и разныхъ другихъ орденовъ. Здѣсь формировались сборные отряды ихъ изъ ходоковъ, прибывая приблизительно въ одно время или къ Духову Дню (первый походъ), или къ 13 іюля, т. е. ко дню Собора 12 Апостоловъ (второй походъ). Глубокой осенью къ Михайлову дню выступалъ иногда и третій походъ. Объ этихъ походахъ авторъ надѣется какъ-нибудь разсказать…

Въ отличіе отъ прочихъ сектъ и группъ, орденскія организаціи не образовали своего «осѣдлаго государства», а являлись сюда въ лѣтніе и осенніе мѣсяцы, странствуя изъ одного «государства» въ другое со своими характерными посохами, мистическими знаками и машинописной литературой въ карманахъ.

Что же это за «государства» и какъ образовались они? Въ сущности, таковыми они становились лишь въ лѣтніе мѣсяцы, въ мѣсяцы отпусковъ. Въ остальное время въ указанныхъ мѣстностяхъ жили своими осѣдлыми хозяйствами три-четыре семейства или нѣсколько отдѣльныхъ отшельниковъ, группировавшихся другъ около друга въ сравнительно близкомъ сосѣдствѣ. Въ лѣтніе мѣсяцы къ нимъ пріѣзжали непосредственно въ домъ или селясь по сосѣдству, въ качествѣ гостей или даже дачниковъ, ихъ единомышленники, или сочувствующіе имъ, или просто близкихъ и друзья. Образовывалась цѣлая колонія, текучая по своему составу въ продолженіе всего сезона, ибо однихъ отпускниковъ замѣняли другіе. Такія колоніи, напримѣръ, — у теософовъ или антропософовъ, ничѣмъ не отличались отъ обыкновенныхъ дачныхъ курортныхъ мѣстъ и жизнь въ нихъ протекала по-дачному и по-курортному, но все же колоніи жили и своей какъ бы невидимой жизнью, общностью вѣры, духовнаго склада, психологіи и стиля. Создавалась почва для единаго, объединяющаго всѣхъ взаимнаго чувства солидарности и братства. Хозяева-аборигены входили въ курсъ всей жизни своихъ группировокъ въ Москвѣ, Петербургѣ и т. д. и въ свою очередь разсказывали единомышленникамъ, пріѣзжавшимъ изъ другихъ мѣстъ и въ другое время, про тѣ же событія истекшаго года или дѣлились планами на предстоящее время. Такъ, каждая группировка, секта или организація получала представленіе о жизни всего своего цѣлаго въ Россіи. Иные селились въ ближайшихъ курортахъ, напримѣръ — въ Геленджикѣ, и отсюда совершали къ своимъ единомышленникамъ экскурсіи въ гости.

Серьезнѣе обстояло дѣло у церковниковъ, ибо жили они по большей части въ крайней нуждѣ, аскетами, въ одиночку или вдвоемъ, въ убогихъ скитахъ. — Сюда къ нимъ пріѣзжали изъ разныхъ мѣстъ, отовсюду, не дачники и даже не гости, а преимущественно ученики и послѣдователи, дѣлясь со своими учителями всѣми тяготами жизни, помогая имъ по «хозяйству», какъ послушники. Здѣсь совершались если не литургіи, то совмѣстныя молитвы и чтенія Псалтиря и Евангелія. На лонѣ природы велись безконечныя бесѣды о церкви, церковныхъ событіяхъ, на философскія темы, о Россіи и т. д.

Частенько на полянѣ среди зелени показывалась незнакомая фигура прохожаго странника. По большей части это былъ странствующій, «бѣглый» монахъ, направлявшійся въ Россію, куда-нибудь въ Осташковъ, искать родную сестру или, наоборотъ — возвращавшійся въ насиженныя мѣста съ безнадежной мечтою вновь обрѣсти свою обитель. Порой пришельцемъ оказывался просто замученный интеллигентъ, такъ сказать — «безпартійный богоискатель», еще не уловленный «ловцами человѣческихъ душъ». Такого, куда бы онъ ни пришелъ, ожидалъ самый ласковый и теплый пріемъ… Одинъ типичный «гамсунистъ» (были и такіе!), называвшій себя духовнымъ бродягой, съ большимъ юморомъ разсказывалъ однажды, какъ и кто принималъ его и улавливалъ въ свою вѣру и какъ въ теченіе одного мѣсяца онъ дважды былъ посвящаемъ въ какіе-то таинственные и фантастическіе ордена.

Когда же въ лицѣ пришельца обнаруживался «странствующій рыцарь», — опытные люди научились различать ихъ издалека, — посѣщеніе это не предвѣщало для хозяевъ ничего хорошаго, ибо безпокойный народъ эти тайные рыцари и впереди была неизбѣжная словесная схватка, поединокъ, турниръ. Конечно, каждая сторона оставалась по-своему побѣдительницей — противники мирно расходились до слѣдующаго года… Бывало, что въ сѣти къ церковникамъ или мистикамъ забредетъ и совсѣмъ посторонній элементъ — обыкновенный туристъ, охотникъ или путешественникъ. Однажды къ молодому монаху-отшельнику на Змійкѣ зашелъ человѣкъ, обнаружившій тонкую душу, большое сердце и недюжинный умъ. Онъ прожилъ въ скиту два дня, помогая копаться въ огородѣ и строить изгородь для кукурузы отъ проказника Мишки. При прощаніи онъ назвался… предсовнаркомомъ Бѣлорусской Совѣтской Республики, виднымъ коммунистомъ… Черезъ два года тотъ самый гость хлопоталъ въ ГПУ объ облегченіи участи томившагося въ тюрьмѣ молодого монаха, у котораго онъ провелъ свои «незабываемые дни».

Такъ жили въ теченіе ряда лѣть «Сѣверо-Кавказскіе Соединенные Штаты». Съ каждымъ годомъ все новыя волны странниковъ и ищущихъ тишины проходили черезъ Геленджикскія ворота, прокатывались по кавказскимъ хребтамъ и вновь приливали въ міръ, и ежегодно волны эти оставляли на Кавказѣ все новыхъ и новыхъ пришельцевъ. Бѣжала сюда вся духовно встревоженная Россія, преимущественно Россія молодая — второе и третье поколѣнія. Кто бѣжалъ безъ оглядки, доведенный окружающей дѣйствительностью до послѣдней степени отчаянія, въ поискахъ покоя и забвенія; кто бѣжалъ на рекогносцировку, надѣясь устроить по-новому, по правдѣ, или съ безумной мечтой обрѣсти, а если нужно, то и основать свою неприступную твердыню — обитель горнюю, новый Монсальватъ; кто бѣжалъ на побывку, подышать свободнымъ горнымъ воздухомъ, набраться силъ и творческихъ замысловъ. И каждый приносилъ съ собою свою усталую душу, разбитое сердце, издерганные нервы и возвращался какъ преображенный, съ новымъ творческимъ зарядомъ и дерзкими планами.

А на Кавказѣ покинувшіе міръ счастливцы вели свою мирную тихую жизнь, и творилась о нихъ въ Россіи легенда, гдѣ нужно заронившая въ чуткихъ душахъ запретную мечту о свободѣ, о творчествѣ, о тихой молитвѣ. Такъ готовилась новая смѣна, новая волна пришельцевъ… Но молва не дремлетъ. Какъ туманъ, ползетъ она дальше, заполняя всѣ уголки. Такъ проникаетъ она и въ уши предателя, карьериста и злого фанатика. И вотъ подготовился по всѣмъ правиламъ стратегіи походъ — осторожно и не спѣша. Были высланы впередъ шпіоны и провокаторы. Создались новыя легенды, завѣдомо провокаціонныя, о томъ, что якобы подъ рясой отшельниковъ и монаховъ скрываются бѣглые бѣлогвардейскіе офицеры, что въ горахъ у нихъ припрятаны пулеметы и ружья, что на Кубани готовится возстаніе…

Лѣтомъ 1929 года были закончены всѣ приготовленія, а осенью, когда на Кубани дѣйствительно разразились, въ связи съ коллективизаціей, крестьянскіе безпорядки, въ концѣ октября вступили въ предѣлы «Сѣверо-Кавказскихъ Соединенныхъ Штатовъ» части красной арміи и начался великій погромъ. Всѣ «республики» подверглись нападенію одновременно, организовалась правильная облава. И были «выловлены» монахи и отшельники, въ поискахъ оружія разрушались ихъ убогія и примитивныя жилища, обыскивались не только дома, но въ поискахъ рукописей даже ульи. Были арестованы всѣ, кто только попадался въ кольцо облавы. Ново-афонскихъ монаховъ сняли съ ихъ утесовъ, согнали в одну «партію» и этапомъ направили въ Новороссійскую тюрьму. Разрушенію подверглись «гнѣзда», какъ Змійка, Красная Поляна и Михайловскій Перевалъ. Схватили теософскихъ дамъ и мирныхъ антропософскихъ «учителей». По-совѣтски была коммунизирована и «Криница», откуда были изгнаны послѣдніе «вегетаріанцы», то-есть толстовцы въ презрительномъ наименованіи большевиковъ.

Но больше всѣхъ досталось Геленджику, гдѣ мѣстное ГПУ свирѣпствовало, какъ Одиссей во дворцѣ Пріама. Обыску подверглась едва ли не четверть всего населенія, подъ арестомъ оказалось около 10 проц. взрослаго населенія. Разгромъ церковниковъ, мистиковъ и сектантовъ продолжался цѣлую недѣлю. Къ нимъ присоединили «экономическую контръ-революцію» и лишенцевъ. Повсюду искали зачинщиковъ и вдохновителей кубанскихъ антиколхозныхъ крестьянскихъ волненій. На Кубани арестованныхъ и «раскулаченныхъ» оказалось такъ много, что ихъ отправляли въ Ростовъ-на-Дону цѣлыми эшелонами. Всѣ тюрьмы въ Новороссійскѣ, Екатеринодарѣ, въ Ростовѣ-на-Дону и даже въ Новочеркасскѣ переполнились въ одно мгновеніе. До 4000 человѣкъ были завербованы въ это время въ армію рабовъ на лѣсозаготовки въ Архангельскій край…

Екатеринодарская газетка крупнымъ шрифтомъ трубила побѣду: «Святошей и праведныхъ человѣчковъ безплатно выпроводили туда, куда они сами стремились — въ архангельскія обители»…

М. Артемьевъ.
Возрожденіе, № 2206, 17 іюня 1931.

Views: 12