«Рѣчь Посполита», устами пана Малышко, готова признать, что русская литература достигла значительнаго развитія… Панъ Малышко говорить даже объ «эпохѣ величайшаго развитія» этой литературы.

Конечно, со стороны «Рѣчи Посполитой» это очень мило и очень любезно, хотя, можетъ быть, и нѣсколько неожиданно:

— Что такое случилось, въ самомъ дѣлѣ, что поляки о русскихъ вспомнили, да еще въ такомъ благосклонномъ тонѣ? Вотъ ужъ можно сказать, не было ни гроша, да вдругъ — алтынъ…

Но оказывается, что алтынъ-то «Рѣчи Посполитой» преподнесенъ, такъ сказать, для вящшаго нашего же посрамленія…

— Да, развитія москали достигли, словъ нѣтъ… Но не слѣдуетъ ли это развитіе объяснить смѣшанной кровью въ русской литературѣ?

Мысль у пана Малышко очень хитрая и даже коварная.

— Русскіе люди почти не принимали участія въ созданіи русской литературы. А если и есть въ ней что-нибудь доброе, то это отъ иностранцевъ, отъ иноземцевъ, отъ инородцевъ.

Москали же, хотя сами по себѣ и ни черта не сдѣлали, но по грабительской привычкѣ своей, все объявили своимъ, русскимъ и, сорвавши вѣнки съ чужихъ годовъ, напялили ихъ на свою пустую башку…

Панъ Малышко, какъ отмѣчаетъ виленская газета «Наша Жизнь», не затруднился даже перечислить всѣхъ русскихъ писателей со «смѣшанной кровью»:

Пушкинъ. Кровь нѣмецкая, негритянская и русская.

Лермонтовъ. Чистый шведъ.

Тургеневъ. Ни капли русской крови. Съ головы до ногъ — татаринъ.

Кантемиръ. Молдаванинъ.

Карамзинъ. Татаринъ, выходецъ изъ Золотой Орды.

Жуковскій — «сынъ тульскаго обывателя и турчанки».

Булгаринъ — полякъ.

Критикъ Бѣлинскій (подлинная фамилія Ясинскій) — полякъ.

Герценъ — нѣмецъ.

Струве — нѣмецъ.

Гротъ — нѣмецъ.

Пропперъ (редакторъ «Биржевки») — еврей.

Грингмутъ (редакторъ «М. В.») — еврей.

Не будемъ говорить о большомъ и безспорномъ невѣжествѣ «Рѣчи Посполитой»:

Смѣшать Виссаріона Бѣлинскаго съ Іеронимомъ Ясинскимъ — это такъ же непозволительно, какъ смѣшать, напр., Проппера съ Элизой Оржешко.

Не будемъ говорить и о нѣмцѣ Герценѣ (сынъ помѣщика Яковлева). Но что хочетъ доказать «Рѣчь Посполита» своимъ подборомъ именъ:

— Что русской литературы вообще не было? Что ее создали татары, нѣмцы, негры, турки и молдаване? Что русскій народъ «не виноватъ» въ русской литературѣ? Что «москали», попросту сказать, всѣхъ ограбили?..

— Охъ, какъ мало здѣсь ума и какъ много мелкаго, «застянковаго» злопыхательства…

— Да, въ большомъ русскомъ котлѣ варились всякіе народы… Тысячу лѣтъ варились и въ концѣ концовъ переварились въ единую русскую націю, создательницу единой русской культуры и единаго русскаго языка…

— Русскаго человѣка Тургенева можно хоть сто лѣтъ скоблить, но до татарина въ немъ никакъ не доскоблишься.

И Лермонтова можно въ двадцати водахъ мыть и тоже не домыться до «шведа»…

Въ томъ-то и дѣло, что это были изъ русскихъ русскіе люди: и по языку, и по духу, и по творчеству. До мозга костей русскіе-перерусскіе.

И сколько бы панъ Малышко ни старался доказать, что русской литературы нѣтъ, а имѣется только нѣмецко-датско-молдаванско-польско-негритянская, — мы все-таки съ улыбкой полнаго спокойствія можемъ его спросить:

— Не ошибаетесь ли вы, дорогой пане?… Страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ…

Александръ Яблоновскій.
Возрожденіе, №1684, 11 января 1930.

Views: 81