Всякій разъ, когда въ англійскихъ колоніяхъ или въ англійской «сферѣ вліянія» наблюдается недовольство туземцевъ и происходятъ уличныя демонстраціи, волненія и даже открытые бунты, англоманы всѣхъ странъ съ недоумѣніемъ пожимаютъ плечами:

— Какая дикость! И чего, въ самомъ дѣлѣ, хотятъ эти злосчастные туземцы? Вѣдь, всему міру извѣстно, что англичане — это римляне нашего времени, и что во всемъ свѣтѣ никогда не было и не будетъ лучшихъ колонизаторовъ. Вмѣстѣ съ англійскимъ флагомъ въ каждую колонію всегда приходитъ законность, порядокъ и культура.

— Кто проводитъ дороги въ дикихъ мѣстахъ, насаждаетъ школы, создаетъ больницы?

— Кто даетъ конституціи, парламенты, университеты? — Было бы безполезно спорить съ англоманами въ этой плоскости. Англичане дѣйствительно много даютъ своимъ колоніямъ.

Но отчего же, все-таки, ни школы, ни больницы, ни конституціи съ парламентами не предотвращаютъ бунтовъ и уличныхъ демонстрацій?

И отчего этихъ бунтовъ у англичанъ наблюдается больше, чѣмъ у французовъ, голландцевъ, испанцевъ, нѣмцевъ?

Мнѣ думается, что англоманы говорятъ правду; но не всю правду, и что, какъ безъ огня не бываетъ дыма, такъ безъ причины не бываетъ бунтовъ.

Есть, очевидно, въ самой системѣ англійскаго управленія нѣкоторые дефекты и устарѣлые пріемы, которые кажутся невыносимыми нынѣшнимъ цвѣтнымъ людямъ.

Я около года провелъ въ Египтѣ, «въ гостяхъ у англійскаго короля», и мнѣ своими глазами приходилось видѣть, что кромѣ пышнаго фасада, англійская колоніальная система имѣетъ и свои темные задворки.

Я видѣлъ, напримѣръ, какъ бьютъ туземцевъ.

Во всемъ египетскомъ захолустьѣ, кромѣ Александріи и Каира, всѣ англійскіе полицейскіе стоятъ на своихъ постахъ съ длинными кнутами изъ буйволовой кожи.

Въ бѣлыхъ перчаткахъ, но съ кнутами.

Я видѣлъ, собственными глазами видѣлъ, эти кнуты въ дѣйствіи и могу засвидѣтельствовать — это ужасно!

Въ Тэль-эль-Кебирѣ, на базарѣ, англійскій полицейскій (не снимая бѣлыхъ перчатокъ) со всей руки хлесталъ стараго араба по лицу. Уже давно кровь лилась, а онъ все хлесталъ…

Со стыдомъ вспоминаю, что русскіе мужчины (и я въ томъ числѣ) не вмѣшались въ это кнутобойное дѣло, и что остановила работу кнута женщина, моя покойная жена.

Она схватила полицейскаго за руки и закричала:

— Что ты дѣлаешь? Вѣдь это старикъ!

Полицейскій ни слова не сказалъ по поводу вмѣшательства въ его дѣйствія. Передъ нимъ стояла бѣлая женщина, дама, а какъ надо обращаться съ «леди», полицейскій хорошо зналъ.

Но меня какъ мужа вызывали къ англійскому коменданту русскаго лагеря и дѣлали внушеніе.

— Ваша жена?

— Моя.

— Какая неуравновѣшенность! Даже странно: вы пріѣхали сюда изъ «страны кнута» и не можете видѣть, какъ наказываютъ туземца!

Я возражалъ, главнымъ образомъ, по поводу «страны кнута».

— Позвольте вамъ замѣтить, г. комендантъ, что ваше представленіе о Россіи не соотвѣтствуетъ дѣйствительности. Въ Петербургѣ, еще задолго до революціи, кнутъ былъ отмѣненъ даже для лошадей. Ни одинъ извозчикъ не имѣлъ права выѣзжать на биржу съ кнутомъ. За это строго карали. И можетъ быть, именно оттого, что въ Петербургѣ моя жена отвыкла отъ кнутовъ, кнуты англійскихъ полицейскихъ и произвели на нее такое неотразимое дѣйствіе. Во всякомъ случаѣ, я прошу извинить нервную женщину, которая не вынесла зрѣлища крови и помѣшала полицейскому исполнять его обязанности.

На этомъ нашъ разговоръ кончился, но я пересталъ пускать жену на базаръ.

— Не ровенъ часъ — опять что-нибудь случится «при исполненіи обязанностей».

— Былъ ли это единичный случай?

— Нѣтъ. Я много и часто видѣлъ этотъ инструментъ въ работѣ, и уже одно обстоятельство, что буйволовый кнутъ составлялъ какъ бы форму одежды полицеЙскаго, говоритъ само за себя.

— Кнутъ и бѣлыя перчатки…

Въ своемъ родѣ эмблема.

Мнѣ приходилось потомъ говорить съ англійскими офицерами на эту острую тему и отъ нихъ я услышалъ, что «иначе нельзя».

— Африка — это черный океанъ. Насъ здѣсь горсточка, и въ тотъ день, когда насъ перестанутъ бояться — насъ уничтожатъ. Неужели вы этого не понимаете? Надо, чтобы цвѣтной человѣкъ смотрѣлъ на бѣлаго, какъ на своего природнаго властелина. Надо, чтобы передъ бѣлыми трепетали и повиновались. И горе бѣлыми если они спустятъ съ цѣпи чернаго звѣря!..

Такова система. Таково убѣжденіе, основанное на «опытѣ».

— Пусть ненавидятъ, лишь бы боялись.

Но я говорилъ на эту тему и съ тѣми, которые «должны бояться».

— Съ военноплѣнными турками, съ арабами, съ феллахами, съ интеллигентными египтянами (помѣщиками, студентами, купцами). И я слышалъ отъ нихъ такіе отзывы, что мнѣ становилось страшно. Я даже не думалъ, что въ человѣческой душѣ можетъ клокотать такая ненависть…

Именно въ Египтѣ я воочію убѣдился, что прежняя англійская система колонизаціи устарѣла, что цвѣтные люди уже выросли, перемѣнились, и что «кнутъ въ бѣлыхъ перчаткахъ», какъ эмблема управленія, уже навѣки осужденъ исторіей.

Необходимо рѣшиться на что-нибудь одно:

— Или откровенно снять бѣлыя перчатки, или выбросить кнутъ.

Возрожденіе, №1015, 13 марта 1928

Visits: 16