Эта прощальная [1] замѣтка приходятся на веселый день. Поздравляю дорогихъ именинницъ. День ихъ веселый не только потому, что нѣтъ почти русской семьи, въ которой онъ не праздновался бы, но и потому, что Вѣра, Надежда и Любовь и сами несутъ въ себѣ радость и веселье. Ихъ рождаетъ Мудрость (Софія), и ведутъ онѣ за собою Агафоклею, сирѣчь добрую славу.
Добрая слава, мудрость, вѣра, надежда и любовь — все это столбовая россійская дорога, окрашенная въ веселые тона придорожныхъ березокъ. Веселостью и «лѣпостью» — красотою — искони строилась русская земля. И Петръ, который весь въ русской исторіи, въ русской традидіи — не только самъ умѣлъ веселиться, но совершилъ въ бодрой веселости и неотдѣлимомъ отъ нея стремленіи къ прекрасному — и свои подвиги имперскаго строительства. Именно эстетически — празднично — ощутилъ онъ впервые въ себѣ самомъ свою Имперію и такою же бодрою, веселою и прекрасною создалъ онъ ее и вовнѣ…
Позже, много позже — и не солнечною столбовою дорогою, — а мглистыми, болотистыми проселками — вошла къ намъ скорбь: скорбь міровая и скорбь гражданская… Онѣ насъ привели къ развалу и безсилію… Вернемся же къ прерванной традиціи, которой насъ учатъ имена дорогихъ сегодняшнихъ именинницъ. Вернемся къ рождаемой этими именами веселости. Вспомнимъ, что въ бодрой веселости, въ порывѣ самозабвенія, въ стремленіи къ прекрасному и въ ритмическомъ его осуществленіи — родилось нѣкогда и окрѣпло наше національное единеніе, что безъ этихъ порыва и стремленія, до сихъ поръ въ насъ отзывающихся, оно вообще не было бы осуществимо.
И вотъ разскажу, въ заключеніе, навѣявшій мнѣ эти мысли сегодняшній именинный сонъ.
Петербургъ средины XѴIII столѣтія. Въ Лѣтнемъ дворцѣ происходитъ, въ присутствіи монархини, засѣданіе конференціи: канцлеръ Бестужевъ, Шуваловъ, еще нѣсколько человѣкъ. Монархинѣ скучно, да и сановники утомлены. Лѣтній петербургскій изнурительный зной. Царь-дѣвица Елисаветъ время отъ времени погягиваетъ изъ серебрянаго жбана англинское пиво, разсѣянно прислушиваясь къ хриповатому голосу канцлера… И вдругъ въ открытое окно врываются, съ Набережной, звуки: «По-у-ли-цѣ мо-сто-во-й»…
Монархиня встрепенулась, обернулась, улыбнулась. Изволила приподняться, встала, кивнула Шувалову, махнула платочкомъ. Изогнулась станомъ, взмахнула ручкой, выждала тактъ: поплыла «русскую»… Столъ конференціи мгновенно опустѣлъ: сановники послѣдовали примѣру самодержицы… Происшедшее заметили въ раскрытую дверь — бывшіе въ сосѣдней залѣ кавалеры и фрейлины: вытянулись въ рядъ и пошли «русской»… Пѣніе и танецъ перекинулись въ сосѣдніе покои, на лѣстницы, въ садъ… И вотъ всѣ находившіеся во дворцѣ и въ саду: дамы, кавалеры, лакеи, повара и поваренки, камеръ-юнкеры и сѣнныя дѣвки, конюха, солдаты караула — вся императорская резиденція — побросали свои дѣла и свое бездѣліе и заплясали «русскую»… Пѣніе и плясъ перекинулись на Царицынъ Лугъ, на Набережную и вдоль Фонтанки къ Першпективѣ… Господа и холопы, купцы и купчихи, офицеры, мастеровые, приказные, яличники, солдаты, старъ и младъ, даже попы и чухонцы, все, что было и въ домахъ и на улицахъ, — плясало «русскую»… Пѣніе и плясъ захватили и отдаленные кварталы, перекинулись за крѣпость, докатились до Охты, раскинулись до Московской Заставы… Плясалъ весь Санктъ-Петербургъ и плясъ распространялся дальше… Захвативъ пригороды, онъ побѣжалъ по Московской дорогѣ…
Прошло еще немного времени, — и вся Россія плясала «русскую»…
А<лександръ> С<алтыковъ>
Возрожденіе, №1946, 30 сентября 1930.
[1] Со слѣдующей замѣтки рубрику «Каждый День» будетъ снова вести Павелъ Муратовъ.
Views: 13