— Христосъ Воcкресе, Елена Петровна!

— Воистину Воcкресе, Владимиръ Ивановичъ!

— Сергѣй Николаевичъ, дайте облобы­зать. Съ праздникомъ! Ухъ, и забрались же вы, господа, подъ самыя небеса… Ба­тюшки! что я вижу? Неужели окорокъ? Вотъ чудеса! Ну и столъ же у васъ въ этомъ году. Роскошь! Совсѣмъ старый режимъ. По какому случаю такъ шикарно? А? Наслѣдство, по всей вѣроятности, по­дучили?

— Хорошее наслѣдство, нечего сказать. Полгода уже безъ работы. И я, и жена.

— Вотъ какъ. Значитъ, съ горя? Что жъ. Это понятно. Отвлечься отъ дѣйстви­тельности — великая вещь. Воть, въ ми­нувшемъ декабрѣ, знаете, описывали ме­ня за долги портному и мяснику. Обстановка у насъ дрянь, сами знаете, гроша ло­манаго не стоить. Но все-таки жаль было. Свыкся. Кое-что дорого и какъ намять о жизни въ Парижѣ. Такъ я наканунѣ съ отчаянія устроилъ вечеринку для членовъ нашего объединенія. Юбилей тридцатипятилѣтней безпорочной службы по мини­стерству внутреннихъ дѣлъ въ интимномъ кругу рѣшилъ справить… Триста фран­ковъ обошлось торжество. Ваше здоровье, Елена Петровна. Бабы-то, бабы у васъ какія! А? Прямо во Франціи два грена­дера… Вотъ окончу телятину, непремѣнно попрошу кусочекъ. Сами, навѣрно, пекли?

— О, нѣтъ. Въ послѣднее время я такъ подавлена безработицей, что не было на­строенія возиться. Заказала.

— Такъ. Понимаю. Вообще, что теперь въ мірѣ дѣлается, уму непостижимо. Всѣ говорятъ — кризисъ, кризисъ, а я вамъ скажу, господа, что это уже не кризисъ, а катастрофа. Вы-то еще, слава Богу, удачно устроились: и не работаете, и не зара­батываете. А я воть седьмой мѣсяцъ какъ каторжникъ тружусь, но до сихъ поръ ни сантима не получилъ: у хозяина денегъ нѣтъ, нечѣмъ платить. А когда ничего не зарабатываешь, сами знаете, какъ расхо­ды увеличиваются. Бюджета не имѣется, распредѣлить суммъ нельзя, — вотъ и тратишь во всю, точно бѣшеный. А вы со мною ничего не выпьете, Сергѣй Николаевичъ? Давайте по рюмочкѣ!

— Я? Что же. Давайте Пропадать, такъ пропадать! Съ музыкой!

***

— Ахъ, милочка, наконецъ-то вижу васъ у себя. Страшно соскучилась. Ну, какъ дома? Все благополучно?

— Какое благополучіе, дорогая моя. Тихій ужасъ. Котикъ болѣетъ, Наташу до сихъ поръ замужъ не могу выдать. А тутъ Пасха. Расходы. Эти праздники нѣчто въ родѣ налога. Только не подоходнаго, а, такъ сказать… порасходнаго.

— Да ужъ не говорите. Только что оправилась отъ Рождества, и вотъ опять…

— А что у Константина Андреевича? Астма ?

— Нѣтъ, глаза скосилъ, дорогая моя. Изъ-за своей несчастной машины. Цѣлый день ѣздитъ по городу, нервно ищетъ гла­зами пассажировъ, ну и повредилъ эти самыя… мышцы. А вчера въ довершеніе всего ячмень вдругъ вскочилъ. Сидитъ до­ма, никуда не выходить и заявляетъ, что броситъ шофферское ремесло и сядетъ на землю. Воображаетъ, что если у него на глазу ячмень, то онъ уже и сельскій хо­зяинъ. Въ самомъ дѣлѣ, подумайте, что мы будемъ дѣлать съ Натальей, забрав­шись въ провинцію? Такъ ей и сидѣть въ старыхъ дѣвахъ?

— Странно, милочка. Насколько я знаю, у Наташи всегда были женихи…

— Ахъ, какіе это женихи, дорогая моя. Нѳдоразумѣніе. Одинъ ­— приватъ до­центъ, математикъ, которому негдѣ читать лекцій. Другой — писатель, которому — негдѣ печататься. А изъ людей съ солид­нымъ положеніемъ — маляровъ какихъ нибудь, полотеровъ или водопроводчиковъ — никого. Былъ одно время сослуживецъ Котика — шофферъ, но развѣ теперь шофферъ­— партія? Не партія, а аксиданъ. [1]

— Да, милочка, вѣрно. Сейчасъ выдать дочь, все равно, что выиграть въ ирланд­скій свипстейкъ. Притомъ вѣдь вашей Наташѣ пе мало лѣтъ. Успѣла въ Россіи и гимназію окончить, и высшіе курсы.

— Ахъ, нѣтъ, дорогая моя. Что вы. Ни­какихъ курсовъ Наташа не кончила.

— Нѵ, какъ же.. Окончила, дорогая моя.

— Увѣряю васъ. нѣтъ.

— Во всякомъ случаѣ, въ гимназіи по­лучила золотую металъ.

— Медаль? Никогда не получала, доро­гая моя. Перешла только въ третій классъ и бѣжала на югъ. Вообще, образованія у нея никакого, все же никто не беретъ. А тутъ, какъ на зло, съ одной стороны — кризисъ, съ другой — депрессія. Денегъ ни у кого нѣть. Всѣ страшно жмутся. Да, кстати: не придете ли къ намъ завтра вечер­комъ запросто? Будетъ бриджъ. Танцы… Ахъ, дорогая моя, куда мы всѣ. идемъ? Чѣмъ все это окончится?

***

— Иванъ Александровичъ, были вчера у заутрени?

— Да, разумѣется.

— Хотѣлъ васъ увидѣть, переговорить но одному дѣлу. Но во вторникъ ходилъ на докладъ о Дальнемъ Востокѣ, васъ не встрѣтилъ. Вчера искалъ во дворѣ церкви — тоже не было.

— Очень просто, голубушка. Я въ вашу церковь принципіально не хожу. А на до­клады о Дальнемъ Востокѣ — тѣмъ паче.

— Почему это?

— А потому, что ваша церковь…

— Господа! Вниманіе! Хозяйка дома просить гостей, особенно вѣрующихъ и патріотически настроенныхъ, не говорить ничего о Церкви и о Дальнемъ Востокѣ!

[1] Несчастный случай (фр.).

А. Ренниковъ.
Возрожденіе, № 2526, 2 мая 1932

Visits: 11