Въ заканчивающемся году праздновалось много юбилеевъ. Истекло сто лѣтъ и со времени одного изъ печальнѣйшихъ событій нашей исторіи: польскаго возстанія 1830 года.
Оно обыкновенно представляется національною борьбою Польши за независимость. Спору нѣтъ: варшавскія событія 1830 года вскорѣ приняли этотъ характеръ. И все же данный взглядъ нѣсколько упрощаетъ, т. е. извращаетъ, историческую перспективу.
***
Эпоха реальной уніи Россіи съ такъ называемою «конгрессовою» Польшею — (1815 — 1830) была для послѣдней порою не только матеріальнаго процвѣтанія, но и моральнаго благоденствія. Польша быстро залѣчила въ эту пору свои старыя раны эпохи раздѣловъ и Наполеоновскихъ войнъ и изъ разоренной страны превратилась въ цвѣтущій край. Этого не отрицаютъ и польскіе историки. Александръ I былъ однимъ изъ популярнѣйшихъ польскихъ королей. Тогда-то и создалось положеніе, при которомъ полякъ могъ быть горячимъ патріотомъ польскаго отечества и одновременно — вѣрнымъ сыномъ Имперіи.
***
Начальный актъ возстанія — нападеніе небольшой кучки «горячихъ головъ» на Бельведерскій дворецъ (резиденція намѣстника цесаревича Константина) — было совершено не во имя польской независимости, но во имя революціонной догмы, оживленной событіями того же года во Франціи, Бельгіи и Италіи… Вполнѣ вѣроятно, что, если бы Константинъ Павловичъ не покинулъ Варшавы на другой же день послѣ Бельведерскаго покушенія, все имъ бы и ограничилось.
Однако и въ первое время по его отъѣздѣ польская революція опредѣлилась далеко не сразу. Съ величайшимъ лишь трудомъ удалось уговорить блестящаго Хлопицкаго, героя Наполеоновскихъ войнъ, принять командованіе надъ войсками. Ему пришлось однако вскорѣ уйти. И такъ-то движеніе получило постепенно характеръ борьбы за полное отдѣленіе отъ Россіи… Характерно однако, что оно и впослѣдствіи не было направлено ни противъ Пруссіи, ни противъ Австріи, владѣвшихъ значительными частями чисто польскихъ территорій. Такъ-то «національный» характеръ движенія до конца оставался въ нѣкоторомъ туманѣ.
Тѣмъ не менѣе борьба была кровопролитною и жестокою… Въ десяткахъ сраженій польскими войсками были проявлены чудеса стойкости и воинской доблести. И хотя ихъ командованіе рѣдко стояло на высотѣ задачи, наступленіе Дибича кончилось неудачей, и лишь Паскевичу удалось подавить возстаніе, и при томъ цѣною огромнаго напряженія.
***
Въ этомъ взаимномъ озлобленіи сторонъ, въ этой кровопролитной, создавшей новую національную польскую эпопею, борьбѣ, — и родилась, въ сущности, взаимная вражда между Польшею и Россіей, отмѣтившая послѣдующія десятилѣтія и зарожденіе которой было ретроспективно отодвинуто «идеологами» обѣихъ сторонъ въ отдаленное историческое прошлое. Но не польское національное чувство, а революціонная догма, захватившая лишь ничтожное меньшинство тогдашней польской интеллигенціи, начала эту борьбу. Не анти-русскій польскій «шовинизмъ» былъ причиною возстанія 1830 года: напротивъ, онъ оказался его результатомъ. Но, разъ начавшись, борьба сообщила опредѣленный анти-русскій уклонъ польскому націонализму послѣдующей эпохи. Послѣ возстанія возникла, подъ знакомъ борьбы съ Россіей, польская эмиграція, сыгравшая крупную роль — среди враждебныхъ Россіи силъ въ Европѣ. Эти силы дали много воды на мельницу славянофильства, т. е. способствовали взаимному отчужденію Европы и Россіи и тѣмъ самымъ и ея внутреннему болѣзненному перерожденію второй половины XIX вѣка…
Всего этого не слѣдуетъ, какъ кажется, забывать и при обсужденіи современныхъ русско-польскихъ отношеній.
Александръ Салтыковъ.
Возрожденіе, № 2033, 26 декабря 1930.
Visits: 25