Из статьи кн. Сергѣя Волконского «О русском языкѣ»:
«Языкъ — орудіе, коимъ мышленіе высказывается, но оно же и опредѣляетъ правильность и полноту мышленія. Когда орудіе не точно, то не точна и работа. Когда карандашъ чертежника не отточенъ, его рисунокъ грубъ; когда кирпичъ кривой, и зданіе выходитъ косое. Слѣдовательно, мысль, неясно выраженная, сама не ясна. И не оттого она неясна, что не тѣми словами выражена, а оттого не тѣми словами выражена, что самый мозгъ неясенъ: настоящихъ словъ не знаетъ, смѣшалъ слова, покрылъ понятіе не соотвѣтствующимъ словомъ, слилъ два понятія въ одно. Вотъ, мнѣ кажется, настоящая почва, на которую слѣдуетъ поставить вопросъ о воспитаніи правильности и чистоты языка. Мы прикасаемся здѣсь къ одному изъ важнѣйшихъ и интереснѣйшихъ вопросовъ воспитанія, — къ обратному воздѣйствію послѣдствія на причину. Мозгъ есть причина рѣчи, а рѣчь — послѣдствіе мозговой дѣятельности, и неправильная рѣчь (послѣдствіе) искажаетъ мышленіе (свою причину). Мы можемъ опредѣлить это явленіе и какъ обратное вліяніе формы на содержаніе. Распространимъ далѣе и скажемъ: вліяніе внѣшняго человѣка (форма) на внутренняго (содержаніе). Все это сторона воспитанія, которая у насъ, русскихъ, всегда была въ пренебреженіи. У насъ всегда твердили, что содержаніе важнѣе формы, и поэтому всякое воспитаніе формы почиталось ненужной роскошью, барствомъ и даже считалось вреднымъ. <…> Повторяю, эта сторона воспитанія у насъ всегда была въ пренебреженіи; она даже противна русскому характеру, и въ этой неспособности оцѣнить воспитательное значеніе формы, какъ опредѣляющей собою ясность, а потому и большую цѣнность содержанія, нужно искать причины той легкости, съ какою наши авторитеты научные пошли на измѣненіе правописанія…»
Присоединяюсь. Неистовыя требованія опрощенія письменной рѣчи (что в 1900-м, что в 2000-м) — цѣликом из неумѣнія цѣнить форму. Достоевскій гдѣ-то говорит, что форма есть то, что отличает европейца от русскаго.
Visits: 23