Опять на протяженіи какого нибудь мѣсяца нѣсколько крупныхъ открытій и изобрѣтеній.
Студентъ-ковбой открылъ транснептуновскую планету. Маркони изъ Италіи зажегъ огни на австралійской выставкѣ. Вѣнскій профессоръ Елинникъ изобрѣлъ трансформаторъ, дающій возможность получать звуковыя ощущенія безъ участія барабанной перепонки, молоточка, наковальни и стремени…
Поистинѣ, изъ всѣхъ проявленій человѣческаго духа наука въ наше время самая плодородная и богатая область.
Развѣ можетъ, напримѣръ, похвастать такой творческой силой литература? Или живопись? Или музыка?
Книгъ-то выпускаютъ по-прежнему много. Даже больше, чѣмъ раньше. Русскіе бѣженцы, и тѣ ухитряются загромождать книжные магазины своими романами.
Но часто ли бываетъ, чтобы книгу издали въ Италіи, а читатели нашлись на австралійской выставкѣ?
Или чтобы художникъ выставилъ полотно въ Парижѣ, а картину замѣтили невооруженнымъ глазомъ ковбои въ Америкѣ?
Или, наконецъ, чтобы композиторъ написалъ новую симфонію, а его, кромѣ посѣтителей концертовъ Паделу, стали слушать всѣ, у кого только есть барабанныя перепонки, молоточки, наковальни и стремена?
Безусловно, наука и техника начинаютъ забивать всѣ остальныя области и отодвигать ихъ на второй планъ, какъ второстепенныя, ненужныя.
Замѣчательная книга появляется въ Европѣ, можетъ быть, разъ въ десять лѣтъ, не чаще. Замѣчательное полотно еще рѣже, пожалуй. О замѣчательныхъ симфоніяхъ или операхъ уже не слышно ничего со времени Великой войны.
А открытія и изобрѣтенія сыпятся, какъ горохъ или, выражаясь мягче, какъ манна небесная. Раскроешь одинъ номеръ европейской газеты — на дьявольскіе смертоносные лучи наткнешься. Раскроешь другой — управленіе аэропланомъ на разстояніи встрѣтишь. Между тѣмъ, о выдающихся книгахъ или картинахъ видишь отзывы рѣдко, да и то всегда подозрѣваешь неладное. Или Кукушкинъ пишетъ о Пѣтуховѣ, или Пѣтуховъ о Кукушкинѣ…
Да, какъ ни мрачна эта мысль, но писателямъ, художникамъ и музыкантамъ, дѣйствительно, нужно постепенно готовиться къ тому, что въ скоромъ времени въ ихъ талантѣ надобность совершенно исчезнетъ. Оглушенное потокомъ современной макулатуры, художественной мазни и композиторской какофоніи человѣчество, очевидно, махнуло рукой нa искусство, потеряло всякую вѣру въ критику и обратило вниманіе только на то, въ чемъ его никакъ нельзя поднадуть.
Въ Италіи нажимаютъ кнопку, въ Сиднеѣ зажигается огонь. Вотъ это для всѣхъ вразумительно, ясно, опредѣленно. Ни въ какой благожелательной критикѣ не нуждается, никакими врагами замолчано быть не можетъ.
А писатель — выпуститъ романъ — и самъ чортъ ногу сломитъ, желая угадать: достиженіе это или чепуха? Пріятели съ пѣной у рта хвалятъ, враги съ пѣной у рта ругаютъ, а посторонніе, безъ пѣны, молчатъ, ехидно потираютъ руки и многозначительно только говорятъ: «н-да-съ»…
Разбери, что это за «н-да-съ».
Однако самое страшное для будущности искусства и литературы все-таки не это, а то, что всѣ талантливые люди теперь уходятъ въ электротехники.
Какъ мальчишка начнетъ проявлять недюжинныя способности, родители сейчасъ же принимаются гадать:
— Пустить его по двигателямъ внутренняго сгоранія или же по токамъ высокаго напряженія?
Въ прежнія времена, въ старину, не было интеллигентной семьи, въ которой не расли бы будущіе выдающіеся поэты, художники, музыканты.
Вася смотритъ на небо, наблюдая за птичками, говоритъ кое-что въ рифму, декламируетъ — и всѣ ясно чувствуютъ: писателемъ сдѣлается.
Соня подойдетъ къ роялю, надавитъ клавиши пятерней, самодовольно улыбнется, — и карьера піанистки уже обезпечена.
Миша разводитъ на дворѣ грязь возлѣ лужи, выводитъ узоры — быть ему скульпторомъ или художникомъ!
А теперь, вижу я, напримѣръ, въ какихъ условіяхъ растетъ маленькій Сережа у моихъ сосѣдей по дому. Начнетъ ревѣть, сунутъ ему электрическую лампочку въ руки, пустятъ токъ, и онъ сразу заинтересовывается, успокаивается. Спать мальчику не хочется, капризничаетъ, — сейчасъ же откроютъ шоффажъ радіо, поставятъ конденсаторъ на станцію «Эль-Эль», или «Радіо-Пари», пѣвица пропоетъ изъ Карменъ «Л-амуръ с-э т-энъ уазо» — и Сережа блаженно спитъ. А выведутъ мальчугана погулять во дворъ, увидитъ, онъ въ воздухѣ аэропланъ, долго смотритъ, разинувъ ротъ, обдумывая свою будущую карьеру…
И родители ясно чувствуютъ, что быть ему изобрѣтателемъ. Или геликоптеръ выдумаетъ, или лучи дельта, или взрывы пороховыхъ погребовъ на разстояніи…
Эхъ, напрасно загубленная жизнь… Безполезно потраченныя силы. И почему меня, въ свое время, не сдѣлали электротехникомъ?
Или, можетъ быть, не поздно еще — бросить все и поступить на эмигрантскіе техническіе скоротечные курсы?
A. Ренниковъ
Возрожденіе, №1768, 5 апрѣля 1930.
Visits: 24