Еженедѣльникъ «Дни» изобрѣлъ новый легитимизмъ: народническо-эсеровскій. Г. Современникъ, теоретикъ этой любопытной политической философіи, воспользовался одной фразой моей статьи — «Отечество и воля народная», въ которой я говорилъ, что «въ теченіе 60-ти лѣтъ вся русская литература была проникнута духомъ народничества». Отсюда онъ дѣлаетъ выводъ: «Народничество воспитало цѣлыя поколѣнія русскаго народа всѣхъ классовъ и сословій — въ томъ числѣ и эсеровщину — свою прямую наслѣдницу».
Установивъ такимъ образомъ свои права на наслѣдство властителей думъ русскаго народа, нашъ эсеръ почувствовалъ себя чуть ли не императоромъ и объявляетъ преступниками людей, не желающихъ считать себя его вѣрноподданными.
«Государство и отечество безъ народа! — восклицаетъ онъ. — Общественная идеологія безъ тлетворнаго народничества! Новая Россія безъ эсеровщины!.. Не утопія ли это? не безсмысленная ли мечта, чтобы не говорить о преступной затѣѣ?»…
Отечество безъ народа? Но кто и когда говорилъ такую нелѣпость. Ясно, что не бываетъ общества безъ людей. Но изъ этого не слѣдуетъ, чтобы надо было подмѣнять идею служенія отечеству служеніемъ волѣ народной, ибо нельзя подмѣнятъ цѣлое его частью.
Разсмотримъ вопросы, поставленные Современникомъ, по порядку. Допустимъ на одинъ мигъ, что эсеры дѣйствительно самые законные полноправные наслѣдники народничества, шестьдесятъ лѣтъ владѣвшаго умами русскихъ интеллигентовъ. Значитъ ли это, что такъ должно быть и впредь? Эсеры изъ «Дней» склонны какъ будто исходить изъ утвержденія одного министра — такъ было, такъ будетъ. Но если такой методъ разсужденія признать вообще правильнымъ, если нельзя «перечеркивать всю традицію и генеалогію русской литературы и общественности» за 60 лѣтъ, то почему допустимо перечеркивать традиціи русскаго государства за много столѣтій? Почему въ такомъ случаѣ не признавать легитимизма монархическаго? Словомъ, вопросовъ не оберешься. Перейдемъ, однако, къ сути дѣла.
Ошибочность народничества, говоримъ мы, заключалась въ подмѣнѣ идеи служенія отечеству служеніемъ волѣ народной. А между тѣмъ, понятіе о служеніи отечеству включаетъ въ себя служеніе народу, тогда какъ служеніе волѣ народной можетъ временами идти противъ интересовъ отечества, и даже иногда вести къ его разрушенію. Отечество объемлетъ всю исторію народа; его государственный строй, совокупность культуры, духовныхъ и матеріальныхъ цѣнностей; прошлое, настоящее и будущее. А воля народная есть только настоящее, выражаетъ лишь одинъ мигъ исторіи. Въ дни тяжелыхъ испытаній для отечества, изнурительныхъ войнъ, внутренней смуты, воля народная нерѣдко выражаетъ разрушительные инстинкты человѣческой природы и ничѣмъ не сдержанная, разрушаетъ государство, причиняя и самому народу неисчислимыя страданія.
Читая статью Современника, я вспомнилъ одинъ эпизодъ изъ своей студенческой жизни въ .Москвѣ. Въ то время въ Московскомъ университетѣ было 4000 студентовъ. Изъ нихъ не то 1800, не то 2000 участвовали въ землячествахъ, объединенныхъ въ одинъ союзъ. Хотя союзъ объединялъ меньшинство студентовъ Московскаго университета, но такъ какъ это меньшинство было организовано, союзный совѣтъ выражалъ мнѣніе и волю московскаго студенчества. Въ 90-хъ годахъ прошлаго столѣтія, къ которымъ относится разсказъ, воля Московскаго университетскаго народа требовала автономіи университета. Я принималъ дѣятельное участіе въ жизни московскихъ землячествъ. Вслѣдствіе этого, однажды попечитель округа. графъ Капнистъ, вызвалъ меня къ себѣ и повелъ со мной раз говоръ на эту тему. Когда я ему сказалъ, что мнѣніе о необходимости автономіи раздѣляется всѣмъ университетомъ, попечитель спросилъ меня: считаю ли я, что университетъ — это студенты. Я, конечно, не колеблясь, отвѣтилъ утвердительно. Однако, графъ возразилъ мнѣ мягко, но авторитетно: университетъ — не вы. Это мы, отдавшіе ему всю свою жизнь: профессора, создающіе библіотеки, лабораторіи, школу мысли; правительство, обезпечивающее жизнь университета закономъ, авторитетомъ своей власти и средствами государственнаго казначейства… а также и вы, студенты, въ теченіе 4-хъ или 5-ти лѣтъ вашей жизни. Вы приходите и уходите, и вамъ потомъ нѣтъ дѣла до университета. А мы остаемся. Безъ васъ, конечно, нѣтъ университета, но не вы его создаете, а разрушитъ его вы можете.
Впослѣдствіи я часто вспоминалъ этотъ разговоръ и, думаю, многіе согласятся се годяя съ мыслями графа Капниста, наблюдая не только за русскою жизнью, но и за современными европейскими событіями.
Возьмемъ, напримѣръ, одно изъ этихъ событій — германскіе выборы 14 сентября <1930 г>. [1] Родственные эсерамъ демократы изъ «Послѣднихъ Новостей” разразились по поводу нихъ громовою статьею по адресу германскихъ избирателей. Эпитеты — оголтѣлые, разрушители, погромщики — какъ изъ рога изобилія сыпались на головы 11-ти милліоновъ избирателей, избиравшихъ съ абсолютной свободой по всѣмъ правиламъ избирательнаго искусства. А вотъ оказалось, что воля германскаго народа есть воля оголтѣлыхъ, разрушителей, погромщиковъ. Тѣ же эпитеты потомъ были повторены и въ «Дняхъ» по адресу германскихъ избирателей, проявившихъ волю одной части германскаго народа не такъ, какъ этого хотѣли наши демократы. Мало того, германскіе соціалъ-демократы, въ борьбѣ съ которыми канцлеръ Брюнингъ обратился къ избирателямъ, спрашивая у нихъ воли народной для разрѣшенія конфликта, такъ испугались этого проявленія воли, что объединились со своимъ политическимъ противникомъ, реакціоннымъ канцлеромъ, для того, чтобы сократить прерогативы парламента. И демократы всего міра одобряютъ дѣйствія канцлера Брюнинга и германскихъ соціалъ-демократовъ, которые совершаютъ «нажимъ на законъ» во имя спасенія отечества отъ опасныхъ проявленій воли германскаго народа.
Могу привести еще одинъ случай изъ недавней жизни Франціи. Всѣмъ памятно, что въ 24-мъ году, благодаря удачной избирательной кампаніи лѣваго картеля, воля французскаго народа рѣшительно потребовала удаленія отъ власти Пуанкарэ. А между тѣмъ, тому же Пуанкарэ очень скоро пришлось спасать финансы государства при палатѣ лѣваго картеля, ибо интересы отечества потребовали внесенія поправокъ въ волю свободнаго и политически развитого французскаго народа. Обратимся и къ нашимъ россійскимъ примѣрамъ. Когда Ленинъ, въ 17-мъ году, сказалъ русскому народу: «грабь награбленное», развѣ это не соотвѣтствовало тогда волѣ народа? И русскій народъ пошелъ грабить. Однако въ тѣ дни эсеры, равно какъ кадеты и правые монархисты, сочли, что необходимо бороться съ большевиками и слѣдовательно идти противъ воли народной во имя спасенія отечества. Къ несчастью, побѣдила воля народная. Отечество оказалось разрушеннымъ.
Русское народничество создано русскимъ народомъ. Да, это такъ. Даровитость народовъ выражается въ томъ, что они выдѣляютъ талантливыхъ людей, творящихъ жизнь, и разрушителей, которые въ своей совокупности составляютъ то, что А. А. Салтыковъ называетъ воспитанностыо націи, ея расой. Когда г. Современникъ говоритъ, что «народныя массы не перестаютъ и по сей день химически выдѣлять эсеровщину», онъ высказываетъ ту же мысль, но сжимаетъ ее до мышинаго хвостика своей партіи. Правда, народныя массы выдѣлили и Савинкова, и Виктора Чернова, и Вишняка, но также и союзъ русскаго народа съ Дубровинымъ, Н. Е. Марковымъ и Рамзей Гамзеичемъ, равно какъ и Пушкина и Петра Великаго и всѣхъ вообще творцовъ Россіи. Эсеры утверждаютъ, что они прямые наслѣдники народничества. Нельзя, конечно, отрицать извѣстной правды въ этихъ словахъ. Русскій народъ даровитъ, богать и расточителенъ, и наслѣдниковъ у него, даже прямыхъ, не перечесть. Эсеры въ такой же мѣрѣ прямые наслѣдники народничества, какъ и союзъ русскаго народа. Если Гамзеи Гамзеичи убили Герценштейна и многихъ другихъ, при благосклонномъ попустительствѣ полиціи, и производили погромы въ Кишеневѣ и другихъ мѣстахъ, то развѣ Савинковъ, Азефъ и Ковровъ не убили Плеве и Столыпина, не безъ вѣдома полиціи? А чѣмъ спускъ подъ откосъ поѣзда, набитаго пассажирами, ради «экспропріаціи» почты, умнѣе и благороднѣе кишеневскаго погрома?
Прямымъ идейнымъ наслѣдствомъ народничества была также и тріада Уварова — самодержавіе, православіе и народность. Эсеры скупѣе графа Уварова, сжали его формулу, выкинувъ православіе, и стали говорить — эсеровщина и народность. Надо ли еще перечислять безчисленныхъ наслѣдниковъ народничества?
Основною ошибкою этого теченія русской мысли было то, что народники построили свою политическую философію навыворотъ. Народники испугались того высокаго соціальнаго положенія, которое они занимали, которое обязывало ихъ къ идейному руководству, къ государственному творчеству, и накладывало на нихъ отвѣтственность передъ исторіей. Убоявшись этого, они рѣшили, что пользуются своимъ первородствомъ незаконно, что они должны вернуть всѣ блага міра сего тому самому народу, который, какъ говоритъ Современникъ, ихъ химически выдѣлилъ. Въ оправданіе своего покаяннаго отреченія отъ первородства, они провозгласили народъ — сведя его къ крестьянству — носителемъ абсолютной истины. Вслѣдствіе этого, высшимъ существомъ, Божьимъ помазанникомъ, оказался одинъ классъ русскаго народа — крестьянство. Такъ народничество, быть можетъ безсознательно, воспитывало въ Россіи классовую точку зрѣнія. Въ ихъ ученіи воля народа сдѣлалась волею одного класса, притомъ класса наименѣе культурнаго. Въ эту классовую политическую философію самое крайнее заостреніе внесли соціалисты-революціонеры, которые, подъ знаменемъ «Земли и Воли» для крестьянства, стали проповѣдыватъ разрушеніе русскаго государства.
Вполнѣ естественно, что когда Ленину понадобилось какъ можно скорѣе разрушить русское государство, онъ использовалъ цѣликомъ программу соціалистовъ революціонеровъ, которую онъ выбросилъ, какъ подачку, русскому крестьянству и затѣмъ уже въ 20-мъ году похвалялся въ книгѣ «Дѣтская болѣзнь коммунизма», что онъ достигъ блестящихъ результатовъ только благодаря программѣ эсеровъ — прямыхъ наслѣдниковъ народничества.
Такъ идея служенія волѣ народной, заслонившая собою идею служенія отечеству, оказалась въ рукахъ враговъ Россіи — Ленина и его нѣмецкихъ хозяевъ — орудіемъ разрушенія нашего отечества.
[1] На которыхъ нѣмцы проголосовали за за соціалъ-демократовъ и національныхъ соціалистовъ (партію Гитлера).
Ю. Семеновъ.
Возрожденіе, № 2040, 2 января 1931.
Visits: 16