Коринфскій каналъ. — Опять буря. — Машина стала. — Въ гостяхъ у итальянцевъ. — «Курсъ на Мальту». — Лавалетта. — Послѣдній переходъ.
Простоявъ на якорѣ въ бухтѣ Св. Антонія ровно сутки, «Жаркій» тронулся дальше. Наконецъ завертѣлась собранная на походѣ столькими трудами правая машина. Нашъ вѣрный спутникъ «Голландъ» теперь едва за нами поспѣвалъ. Море совсѣмъ тихое; тепло; грѣетъ солнце золотыми играющими на мелкой ряби моря лучами. Бури какъ не бывало. Вдали виднѣется покрытый сѣдыми тучами Парнасъ съ древнимъ Олимпомъ. Въ 9 часовъ вечера послѣ очаровательнаго плаванія между греческими островами мы стали на якорь передъ Коринфскимъ каналомъ, рядомъ съ «Корниловымъ» и «Эдгаръ Кинэ». Скоро подошли и остальные корабли нашего отряда.
На слѣдующій день «Kopниловъ» подъ флагомъ командующаго флотомъ вице-адмирала Кедрова ушелъ въ Наваринъ, гдѣ собираются большіе корабли, идущіе вокругъ Греціи. Мы же идемъ каналомъ. Онъ такъ узокъ, что даже «Алмазъ» проходитъ съ трудомъ; съ каждой его стороны остается не болѣе аршина пустого пространства. Его ведутъ два буксира. Мы же идемъ самостоятельно. Каналъ представляетъ длинную въ 3 мили, узкую, окаймленную съ двухъ сторонъ высокими скалами галлерею. На скалахъ, какъ водится во всемъ мірѣ, сдѣланы всевозможныя пестрыя объявленія и надписи. Поперекъ канала на высотѣ свыше 20 саженей перекинутъ мостъ жел. дор. линіи Афины-Патрасъ. Забавно смотрѣть на бѣгущій на такой высотѣ надъ нами поѣздъ. Населеніе, прервавъ свои работы, съ удивленіемъ смотритъ на насъ. Изрѣдка доносятся привѣтливые возгласы: «Доброе утро — Одесса». Команда, собравшись на ютѣ, подтягиваетъ русскія пѣсни. Отъ нихъ вѣетъ захватывающей душу тоской.
Идемъ Патрасскимъ заливомъ. Съ обѣихъ сторонъ чудесные берега, рощи, долины, села и городки, вродѣ Лепанто или Вотицы; всюду развалины древнихъ укрѣпленій; уже мертвые свидѣтели когда-то кипѣвшей тутъ жизни. Все говоритъ здѣсь о былыхъ чудесахъ, сказкахъ, легендахъ, зарожденіи міровой красоты. Вотъ слѣва притаившійся у склона зеленыхъ горъ Патрасъ. За нимъ возвышается высокая гряда покрытыхъ снѣгомъ вершинъ. Хотя намъ не было велѣно посѣщать какіе бы то ни было порты, командиръ рѣшилъ зайти въ Патрасъ на нѣсколько часовъ для исправленія донокъ. Дѣлали визиты начальнику порта и французскому консулу, который немедленно отдалъ намъ визитъ. Онъ былъ встрѣченъ со всѣми подобающими ему почестями. Вся команда была выстроена во фронтъ. Жалкій-прежалкій видъ… но онъ понялъ наше положеніе и желаніе оказать въ его лицѣ пріютившей насъ Франціи особое вниманіе.
При выходѣ въ Іоническое море мы снова попали въ бурю. Было тепло и сыро, какъ въ оранжереѣ: яростный сирокко развилъ волну, дождь лилъ какъ изъ ведра. Ослѣпительно со всѣхъ сторонъ сверкала молнія, но грома изъ-за шума бури не было слышно. Снова пришлось задраить всѣ люки. Кругомъ насъ все трещало, визжало, стучало. Казалось, то плакала и стонала измученная душа нашего старенькаго «Жаркаго». Никогда, кажется, наша «машинная сила» не молила такъ усердно Бога, чтобы собранная по-домашнему, наспѣхъ единственная машина не сдала. А то выкинетъ насъ бурей на невѣдомыя скалы. Маяки изъ-за дождя, мглы и нашего дыма, застилающаго намъ нашъ собственный путь, едва временами видны. Командиръ и штурманъ не сходятъ съ мостика, всѣ сигнальщики вызваны наверхъ и съ приказаніемъ смотрѣть въ-оба.
Вдругъ передъ нами показалась темная, но неясная полоска берега. Передъ нею бѣлая пѣна набѣгающихъ на нее волнъ.
Скалы!
Гибель «Жаркаго»!
Машинный телеграфъ отчаянно звонитъ. Онъ переведенъ съ полнаго передняго на полный задній ходъ. Какъ остановленная на полномъ скаку лошадь, — «Жаркій» задрожалъ, сдѣлалъ нѣсколько, сверхъ силъ своихъ, усилій, остановился какъ вкопанный и медленно покатился назадъ. Еще разъ вѣрный другъ нашъ спасъ намъ жизнь. Стали на якорь. Вытравили 90 саженей якорной цѣпи. «Жаркій» послушно повернулся противъ волны, качка уменьшилась, а то винтъ на нѣкоторыхъ размахахъ, вращаясь съ бѣшеной скоростью въ воздухѣ, грозилъ совершенно снести нашу на ладанъ дышущую машину. Но недолго продолжалось и это относительное спокойствіе. Черезъ 1/4 часа насъ стало дрейфовать и тащить на берегъ. Вотъ когда мы пожалѣли брошенный въ Севастополѣ нашъ второй якорь. Пришлось немедленно сняться съ якоря и снова блуждать по разъяренному морю. Наконецъ, подъ утро, сквозь дождь блеснулъ маякъ и намъ не безъ труда удалось войти въ длинную, защищенную высокими горами бухту Аргостоли. Мы стали на якорь и заснули.
На слѣдующій день мы увидѣли себя окруженными цѣлой русской эскадрой. Было нѣсколько и французскихъ кораблей. Въ теченіе нѣсколькихъ дней суда отдохнули и подправились, несмотря на то, что погода стояла все время бурная.
Наконецъ, сирокко сталъ замѣтно стихать. Одни за другими выходили суда и отряды. Вскорѣ, принявъ съ «Форса» 3.000 пудовъ угля, двинулись въ путь и мы. Обѣ машины въ порядкѣ. Идемъ 12-ти узловымъ ровнымъ ходомъ. «Жаркій», плавно раскачиваясь на мертвой зыби, одинъ среди моря. Вѣтеръ свѣжѣетъ. Скоро волны опять загуляли по нашей палубѣ. Потоки воды вливаются во всѣ люки и въ машину. Всѣ донки откачиваютъ полнымъ ходомъ, выбрасывая за бортъ тонны вливающейся въ насъ воды. Носовые кубрики, гдѣ электронасосы въ неисправности, все болѣе наполняются водой. Качаемъ вручную, но это мало помогаетъ. «Жаркій» все глубже садится въ воду.
Утромъ показался Калабрійскій берегъ. Стало тише. Новая бѣда. Котлы, питаемые соленой аргостолійской водой, не держатъ пара изъ-за образовавшейся накипи. Въ 3-хъ миляхъ отъ берега паръ упалъ совсѣмъ и мы остановились.
Пока мы предавались мрачнымъ мечтамъ, на горизонтѣ показался сначала дымъ, а затѣмъ идущій къ намъ большимъ ходомъ итальянскій миноносецъ. Онъ быстро приблизился, развернулся, на ходу спустили спасательную шлюпку, которая направилась къ намъ. На ней прибылъ старшій офицеръ и учтиво сообщилъ, что съ маяка имъ дали знать, что мы терпимъ бѣдствіе и что они пришли насъ спасать. Мы объяснили, что, не желая стѣснять итальянскія власти, мы рѣшили чиниться въ морѣ собственными средствами.
Когда итальянцы узнали, что ст.-лейт. М. находился на «Цесаревичѣ» въ Мессинѣ, [1] не могло уже быть и рѣчи, чтобы намъ не зайти въ итальянскій портъ. Въ нѣсколько минутъ «Инсидіозо» завслъ намъ два надежныхъ буксира и потащилъ насъ въ маленькій уютный портъ Котрону, куда черезъ два часа мы благополучно и прибыли.
***
Послѣ многихъ мѣсяцевъ наискромнѣйшаго питанія, мы прилично, по-человѣчески поѣли у итальянцевъ традиціонныхъ макаронъ, всевозможныхъ вкусныхъ яствъ и запили ихъ замѣчательнымъ вермутомъ изъ бочки, помѣщавшейся на почетномъ мѣстѣ тутъ же въ каютъ-компаніи. Гостепріимство итальянцевъ на этомъ далеко не остановились. Они повели насъ, какъ мы были, усталые, грязные, небритые, въ мѣстное портовое кабарэ, гдѣ публика, освѣдомленная уже о случившемся, встретила насъ весьма радостно, а конферансье тутъ же въ нашу честь сложилъ какіе-то куплеты.
На слѣдующій день, въ 8 ч. вечера, необходимыя исправленія были сдѣланы. — Мы снова свободны. Испуская изъ своихъ низкихъ трубъ клубы чернаго дыма, которые медленно таяли въ вечернемъ итальянскомъ воздухѣ, «Жаркій» вышелъ изъ гостепріимнаго порта.
За ночь прошли свыше 100 миль. Все въ порядкѣ, погода дивная. На вахтѣ стоимъ безъ шинелей. Совсѣмъ, какъ у насъ въ Крыму бывало ранней весной, на Пасху. Въ своей величественной красотѣ долго въ глубокомъ небѣ сверкала бѣлая Этна, съ легкимъ дымомъ надъ своимъ кратеромъ.
Новая забота. Угля у насъ не можетъ хватить до Бизерты. Вызываемъ по радіо «Кронштадтъ», который долженъ былъ насъ ожидать у Сициліи. Отвѣта нѣтъ. Скоро отзывается итальянскій броненосецъ и сообщаетъ, что русскихъ кораблей онъ не видѣлъ.
— Курсъ на Мальту, — приказалъ командиръ.
До Мальты 70 миль. Тамъ мы сможемъ, быть можетъ, получить уголь у англичанъ или у французскаго консула. Въ 11 час. вечера подошли хорошимъ ходомъ къ Лавалеттѣ. Городъ издали блестѣлъ тысячами разнообразныхъ огней, почти не было возможности разобраться въ и ихъ и сразу найти ворота въ гавань, между двухъ узкихъ моловъ. Хотя намъ навстрѣчу вышелъ лоцманъ, но пришлось обойтись безъ него: въ лоціи мы вычитали печальную вѣсть, что его услуги обходятся въ одинъ фунтъ.
Несмотря на позднее время, къ намъ съ визитомъ явился флагъ-офицеръ командующаго и справился, не нуждаемся ли мы въ чемъ. Попросилъ на берегъ не съѣзжать и даже визита адмиралу не дѣлать, т. к. адмиралъ очень занятъ инспекціей своей эскадры…
Простояли мы на Мальтѣ три дня. Изъ-за Новаго Года нигдѣ нельзя было получить угля. Англійскій офицеръ доставила командира и меня на своемъ катерѣ въ городъ для переговоровъ съ французскимъ консуломъ.
Лавалетта произвела на насъ прямо чарующее впечатлѣніе со своимъ средневѣковымъ иортомъ, окруженнымъ такими же фортами. По своему восточному колориту она напоминаетъ мѣстами Константинополь, но дома свѣтлые, улицы чище, нѣтъ этой вѣчной сутолоки турецкихъ и греческихъ городовъ. Оригинальные высокіе женскіе головные уборы. Много старыхъ замковъ и церквей, звонъ которыхъ — какъ бывало въ Москвѣ, — раздается, не переставая, по городу и рейду. Не успѣли мы вернуться отъ консула, которому пришлось заплатить и за нашего извозчика и за нашу гондолу, какъ уже доставили намъ 50 тоннъ чуднаго кардифа, прѣсную воду и масло.
Въ 5 час. дня, закончивъ погрузку, мы снялись съ якоря. При выходѣ изъ порта съ многочисленныхъ гондолъ съ катающейся праздничной публикой, насъ усиленно привѣтствуютъ криками, маханіемъ разноцвѣтныхъ платковъ, дамы намъ даже бросаютъ на палубу букетики душистыхъ фіалокъ.
Солнце заходитъ, берега Мальты сливаются съ темнѣющимъ моремъ. Оно какъ зеркало; тепло и пасмурно. Бизерта все ближе. На слѣдующій день было темно, когда мы прошли длинный каналъ и наконецъ, бросили якорь среди русскихъ судовъ. Поднялся вѣтеръ, полилъ дождь. На морѣ буря. Хорошо ли, что всѣ наши мытарства на неисправномъ миноносцѣ уже позади?.. Хорошо ли, что мы же прошли 1.100 миль, отдѣляющихъ насъ отъ Севастополя?…
4 января 1920 года, послѣ полуторамѣсячнаго пути, насъ на буксирѣ перевели въ бухту, гдѣ въ рядъ стоятъ на бочкахъ всѣ наши миноносцы. Завели концы за бочки, бросили мертвый якорь и крѣпко приросли къ французской землѣ, оказавшей намъ гостепріимство.
«Жаркій», нашъ вѣрный, любимый «Жаркій», кончилъ свое послѣднее плаваніе, его жизнь догорала…
Передъ нами берегъ на который мы можетъ сойти, зеленыя лужайки, оливковыя рощи, кактусы, лиловыя горы. Позади — три года лишеній, разочарованій, униженій, крушеніе всѣхъ завѣтныхъ желаній, все о чемъ такъ сладко теперь мечтать… Чувствуемъ усталость непоборимую. Спимъ, спимъ непробудно, спимъ цѣлыми днями…
Но будетъ еще пробужденіе. Будетъ, будетъ непремѣнно.
Конецъ.
[1] Когда русскіе моряки помогали жертвамъ Мессинскаго землетрясенія.
Сергѣй Терещенко.
Возрожденіе, №1997, 20 ноября 1930.
Views: 25