Не собираюсь «вступаться» за Горькаго. И все же мнѣ кажется, въ томъ, что нынѣ пишется о Горькомъ, есть какое-то странное недоразумѣніе. На Горького больше всего негодуютъ теперь тѣ, кто сами его «выдумали». Вольно же было выдумывать! Какая-то, видите-ли, «извѣстная женщина» обратилась къ Горькому съ просьбой вступиться за обреченныхъ на казнь людей и получила отъ него грубый отказъ, рѣзкую отповѣдь… Вольно же было ей обращаться къ Горькому, не понимая, что это совершенно то же самое, что обратиться къ Сталину или Менжинскому.
***
Горькій — человѣкъ, связанный съ большевиками очень давно и очень прочно. Онъ былъ другомъ, совѣтникомъ, сотрудникомъ, соратникомъ Ленина и Дзержинскаго. Если объ этомъ онъ нѣсколько и «помалкивалъ», то все же никогда этого не скрывалъ. Что онъ когда-то пожалѣлъ кого-то и спасъ отъ пули въ подвалѣ — это нисколько не мѣняетъ дѣла. Тогда пожалѣлъ, а вотъ теперь не хочетъ жалѣть. Очень можетъ быть, что въ свое время и Ленинъ и Дзержинскій по той ли, иной ли причинѣ, по нѣкоторому «капризу» ума либо чувства, могли кого-нибудь пощадить изъ числа своихъ жертвъ. Заслуги ихъ въ этомъ я не вижу. Кровавый, разрушительный, преступный смыслъ большевизма этимъ ничуть не умаляется. Не вижу я также, какимъ это образомъ могъ бы онъ быть смягченъ еще нѣсколько болѣе «гуманной» позиціей Горькаго!
***
Осуждая теперь этого человѣка, эмигрантскій читатель становится жертвой старой-престарой интеллигентской «аберраціи». Это все та же «аберрація», заставлявшая русскаго интеллигента столько лѣтъ подрядъ мечтать о гуманныхъ способахъ и гуманитарныхъ благахь революціи. Революція въ рукахъ большевиковъ оказалась и не гуманной и не гуманитарной. Какія основанія были полагать, что Горькій, пребывая другомъ, совѣтникомъ, сотрудникомъ и соратникомъ большевиковъ, будетъ почему-то хранить гуманные и гуманитарные «завѣты русской интеллигенцій» — этого я не знаю и понимаю. До поры до времени онъ, правда, молчалъ, но вотъ когда его спросили «въ упоръ» — онъ такъ же «въ упоръ» отвѣтилъ.
***
Но чего, въ концѣ концовъ, ожидала отъ Горькаго «извѣстная женщина»! Того, что онъ сдѣлается по ея приказу «невозвращенцемъ»? Неужели обрадовало бы ее это событіе? Неужели есть люди, которые думаютъ, что если бы теперь, послѣ всего, что содѣяно большевиками, Горькій вздумалъ вдругъ отказаться отъ многолѣтней тѣсной связи съ ними, этого было бы достаточно, чтобы интеллигентъ русскій рукоплескалъ подобному «чуточку запоздалому» прозрѣнію своего недавняго «властителя думъ»! Не хочу входить въ обсужденіе всякихъ причинъ, которыя, вѣроятно, разъ навсегда исключаютъ возможность для Горькаго «повторить жестъ Бесѣдовскаго». Но если взять только внѣшнюю сторону «явленій», то я не думаю, что мрачное зрѣлище окаяннаго нераскаяннаго большевика было хуже, чѣмъ умилительная картинка раскаявшагося Горькаго.
Павелъ Муратовъ.
Возрожденіе, №2000, 23 ноября 1930.
Visits: 13