Шестой конгрессъ Коминтерна… 600 депутатовъ «со всѣхъ странъ міра»… Торжественныя засѣданія въ бывшемъ московскомъ Дворянскомъ собраніи, въ одномъ изъ красивѣйшихъ залъ Москвы… Празднества и парады но случаю прибытія «высокихъ» гостей…
Шестой конгрессъ Коминтерна… 600 депутатовъ «со всѣхъ странъ міра»… Торжественныя засѣданія въ бывшемъ московскомъ Дворянскомъ собраніи, въ одномъ изъ красивѣйшихъ залъ Москвы… Празднества и парады но случаю прибытія «высокихъ» гостей…
Мнѣ вспоминаются «празднества» по поводу второго конгресса въ 1921 году, въ голодной Москвѣ, — главнымъ образомъ, устроенные «парадъ» и «смотръ» «революціонной» Москвы для «знатныхъ иностранцевъ», т. е. для иноземныхъ депутатовъ Коминтерна, на Красной площади. Проникнутъ на нихъ въ качествѣ простого зрителя обыкновенному смертному было совершенно невозможно. Но и въ «красной» Москвѣ можно было иногда обходить всякія рогатки и запреты, — нужно было имѣть «руку». У меня она оказалась въ образѣ проживавшаго въ моей «уплотненной» квартирѣ чекиста, назначеннаго къ охранѣ Красной площади въ этотъ день. Онъ взялъ меня съ собою и благополучно доставилъ на мѣсто, устроивъ на одномъ изъ балконовъ Верхнихъ Торговыхъ Рядовъ, противъ памятника Минину и Пожарскому.
Передо мной открывалась вся площадь, какъ на ладони. Какъ разъ напротивъ, черезъ дорогу, подлѣ старой, посѣдѣвшей кремлевской стѣны, съ пріютившейся чуть-чуть поодаль бесѣдкой—шатромъ грознаго царя Ивана Васильевича и почти передъ самымъ Лобнымъ мѣстомъ, помѣщалась главная трибуна и тутъ же по бокамъ — трибуны, мѣста для избранныхъ для коммунистической знати. Большевики съ первыхъ же дней отлично усвоили всѣ обычаи и сноровки знати былого времени.
Былъ одинъ изъ тѣхъ знойныхъ душныхъ лѣтнихъ дней, какіе часто бываютъ въ Москвѣ въ іюлѣ. Небо чуть-чуть изсиня-бѣлое, точно безкровное лицо больного, колеблющійся и переливающійся передъ глазами воздухъ, какъ растопленное олово. Когда вышли утромъ изъ дому, то весь центръ Москвы, начиная отъ Петровки, Кузнецкаго моста, кончая Лубянками, Тверской, Моховой и другими улицами, переулками и площадями, былъ совершенно вычищенъ отъ людей, какъ будто здѣсь никогда не было ни одного человѣческаго существа или только что прошли моръ, гладъ и потопъ. Скажите, когда, въ какія времена, при какихъ режимахъ было нѣчто подобное? Когда правящій классъ такъ боялся своихъ собственныхъ гражданъ, да еще «счастливыхъ», «благоденствующихъ»?
Охраняя «подступы» къ Красной площади, всюду стояли вооруженные до зубовъ «заградительные отряды» изъ чекистовъ. Насъ пропустили, и скоро мы очутились на мѣстѣ. «Парадъ» и «смотръ» еще не начинались, но трибуны были уже болѣе чѣмъ наполовину полны. Автомобили то и дѣло подвозили новыхъ представителей коммунистической знати и ея «высокихъ» гостей. Пестрѣли «шикарные» дамскіе туалеты и шляпки представительницъ новаго совѣтскаго «бомонда». Проповѣдуя «коммунизмъ» для другихъ, большевики для себя оставляли все, какъ было, и коммунистическія дамы рядились тогда, когда кругомъ была полная нищета и всѣ ходили въ отрепьяхъ.
На площади, передъ самыми трибунами, были выстроены длинными шпалерами войска. Ждали «военкома» Троцкаго, который долженъ былъ но только принимать «парадъ», но и дирижировать всѣмъ «смотромъ». Звѣзда Троцкаго въ это время стояла очень высоко. Онъ былъ «кумиромъ» и силой. Портретами, изображающими его чуть ли не въ шлемѣ и латахъ, какъ какого-нибудь рыцаря, была полна вся Москва. Въ окнѣ бывшаго магазина Даціаро, на Кузнецкомъ мосту, былъ выставленъ большой поясной портретъ масляными красками, изображающій Троцкаго на красно-огненномъ фонѣ совсѣмъ Вельзевуломъ. Написанный, по-видимому, съ самыми благими намѣреніями и одобренный самимъ «оригиналомъ* (иначе портретъ какъ бы появился «для всѣхъ»?), онъ былъ явно «контръ-революціонный».
Забили барабаны, оркестръ заигралъ «встрѣчу», — «Интернаціоналъ». Къ одному изъ фланговъ подкатилъ чудесный сверкающій на іюльскомъ солнцѣ «лимузинъ». Изъ него вышелъ Троцкій, одѣтый въ прекрасно сшитый френчъ песочнаго цвѣта, въ такого же цвѣта фуражкѣ, съ большимъ козырькомъ, англійскаго образца, а вмѣстѣ съ нимъ… мальчикъ, лѣтъ 12-13, его сынъ. Троцкій, вмѣстѣ съ сыномъ, слѣдующимъ за нимъ въ двухъ-трехъ шагахъ, и въ сопровожденіи свиты сталъ обходить ряды войскъ. Напоминало недавнія шествія Государя съ наслѣдникомъ. По-видимому, сынокъ Троцкаго долженъ былъ символизировать также «наслѣдника».
Кончился обходъ войскъ. Троцкій съ «наслѣдникомъ» поднялись на главную трибуну. Тамъ уже былъ весь совѣтскій «Олимпъ», за исключеніемъ Ленина, будто бы, какъ говорили въ Москвѣ, не любившаго «парады», а можетъ быть, скорѣе всего, очень боявшагося своихъ совѣтскихъ гражданъ послѣ выстрѣла Фанни Капланъ. Здѣсь уже находились «сливки» изъ прибывшихъ въ Москву «знатныхъ иностранцевъ», среди которыхъ выдѣлялась чернымъ пятномъ длинная, узкая борода итальянца Сератти, тогда еще приверженца коммунистическихъ «фокусовъ».
Войска прошли передъ трибунами церемоніальнымъ маршемъ и начался смотръ «революціонной» Москвы.
Группы проходили за группами, съ флагами, знаменами, пѣніемъ. Вотъ группы молодыхъ женщинъ, съ красными повязками на головахъ, вотъ безконечныя вереницы дѣтей обоего пола и разнымъ возрастовъ, съ красными галстуками на шеяхъ, настоящія лавины мужчинъ и женщинъ отъ молодыхъ до глубокихъ стариковъ и старухъ. Совѣтскіе рабочіе, служащіе, совѣтскіе спортсмены и спортсменки, комсомольцы и комсомолки, піонеры и піонерки, всѣ, всѣ тутъ. Съ 11 часовъ утра до 6 вечера, т. е. въ продолженіе семи часовъ, сплошное безпрерывное дефилированіе передъ трибунами человѣческихъ массъ.
«Встрѣчаетъ» всѣхъ самъ Троцкій, рѣзкій, непріятный, слегка гортанный голосъ котораго оглашаетъ то и дѣло Красную площадь. И стоитъ онъ, окруженный совѣтскимъ «генералитетомъ», «знатью», «знатными иностранцами». И маячитъ чернымъ пятномъ длинная борода Сератти. И плещетъ море нарядовъ совѣтскихъ дамъ…
Шесть часовъ вечера. «Смотръ» конченъ. Солнце еще не зашло, но уже палитъ и жжетъ не такъ немилосердно. Скрылись послѣднія группы и вереницы гражданъ «революціонной» Москвы. Спускаются съ трибунъ дамы и кавалеры, знатные гости, самъ Троцкій.
По площади тотчасъ же, какъ тараканы изъ-за печки, разсыпались кучки чекистовъ. Тутъ же, покачиваясь упитаннымъ тѣломъ, шла Каменева, дама лѣтъ 35-37, съ лицомъ очень непріятнаго типа.
Я тотчасъ же услышалъ ея голосъ, обращенный къ идущимъ впереди чекистамъ:
— Товарищи, сообщите, что все кончилось и сейчасъ начнется обѣдъ.
Она была «почетная хозяйка» торжества. Вѣроятно, въ качествѣ жены новаго «августѣйшаго» хозяина Москвы и сестры «главнокомандующаго».
Но окружавшіе Троцкаго плотнымъ кольцомъ чекисты стали удѣлять моей «буржуйской» фигурѣ большое вниманіе. Я поспѣшилъ удалиться.
О. В.
Возрожденіе, №1161, 6 августа 1928
Visits: 38