…Привидѣнія были не усмотрѣны мною: другіе ихъ видѣли, видѣли и бѣжали въ ужасѣ. Въ этомъ прелесть исторіи. Это единственный случай, когда я готовъ поклясться на Евангеліи, что привидѣнія, призраки, потустороннія силы были, несмотря на то, что именно я ихъ не примѣтилъ: чудесное, близъ меня находившееся, не удостоило меня, не обнаружилось моему зрѣнію и слуху. Рекомендую всѣмъ оккультистамъ, т. е. духоискателямъ, эту исторію. Я ее разскажу такъ, какъ она дѣйствительно была, протокольно, не прибавляя ни одного слова. Да послужитъ мой разсказъ документомъ.
Самъ я всегда держался мнѣнія, что что для насъ было бы слишкомъ много чести, если бы духи, загробный міръ вмѣшивался въ наши маленькія житейскія дѣла, а тѣмъ болѣе пугалъ Ивана Ивановича и мѣшалъ ему спать… На что мы духамъ?.. Жаль, конечно. Такое вмѣшательство подымало бы значеніе жизни. Тургеневъ гдѣ-то сказалъ: «Страшно не то, что есть привидѣнія, а страшно то, что ихъ нѣту». Дальше онъ кажется скорбитъ о существованіи непреклоннаго закона природы, закона причинной связи, отъ чего нельзя уйти и т. д.
Поэтому я привидѣній не боюсь. И принялъ бы ихъ, если бы они меня навѣстили, радостно и привѣтливо. Во всякомъ случаѣ я бы отъ нихъ не сталъ убѣгать… Между тѣмъ меня-то они разъ, когда ихъ наличіе, установлено было съ несомнѣнностью, обошли…
Еще одна оговорка: свою исторію я какъ-то разсказалъ А. М. Ренникову у него на елкѣ въ Бѣлградѣ. Онъ сдѣлалъ изъ моего разсказа юмористическій очеркъ. *) Оговариваюсь, чтобы кто-нибудь не подумалъ, что я канву заимствовалъ изъ беллетристики.
***
Въ январѣ 1909 года, будучи прокуроромъ смоленскаго окружного суда, я былъ переведенъ въ Москву на должность товарища прокурора судебной палаты. По пріѣздѣ въ Москву я остановился въ «Княжемъ дворѣ» и сталъ искать квартиру. Это оказалось нелегко. Въ Москвѣ свободныхъ квартиръ въ районѣ Арбата, Пречистенки, квартиръ въ четыре-пять комнатъ не было. Я помѣстилъ въ газетѣ публикацію и черезъ два дня получилъ письмо отъ незнакомой дамы, предлагавшей мнѣ переуступить квартиру въ домѣ Кунина на углу Пречистенки и Смоленскаго бульвара.
Я поспѣшилъ поѣхать по адресу. Всѣ москвичи помнятъ домъ Кунина, громадный пятиэтажный домъ, выходившій на Пречистенку и на бульваръ. Самъ домъ былъ только что выстроенъ, немножко, какъ будто, жидко, но нарядно и весело. Въ немъ была даже, помнится, какая-то пестрота. Мѣсто тутъ вообще свѣтлое, просторное.
Поднялся я на третій (кажется) этажъ. Позвонилъ. Мнѣ открыла красивая, блѣдная брюнетка, лѣтъ тридцати. У ней были большіе грустные глаза. Была въ траурѣ. Мы сѣли за столъ и въ пять минутъ сговорились. Квартира мнѣ понравилась. Четыре комнаты, великолѣпная ванна, комната для прислуги. На бульваръ балконъ, маленькій, въ формѣ подстаканника. Квартирка полная свѣта, жизнерадостности. Все въ квартирѣ было ново. Домъ былъ съ иголочки, только что выстроенъ.
Получивъ контрактъ съ надписью о переуступкѣ, я поинтересовался узнать, когда можно будетъ переѣхать.
— Да хоть завтра, — сказала моя собесѣдница.
Она проявляла какое-то безпокойствіе, хотѣла что-то мнѣ сказать, объяснить, но стѣснялась. Такъ мнѣ казалось. Но я былъ счастливъ, что нашелъ квартиру, и не обращалъ вниманія на тревогу дамы. Тѣмъ не менѣе я счелъ нужнымъ поделикатничать.
— А какъ же вы, куда вы дѣнетесь?..
— О, я давно уже не живу на этой квартирѣ, я переѣхала къ матери, и бываю здѣсь иногда днемъ. Я вообще жила здѣсь недолго, — прибавила она и запнулась…
Но я ничего не замѣчалъ, а думалъ, какъ на другой день устроюсь съ перевозкой вещей. лежавшихъ на складѣ у транспортной конторы.
— Ну, отлично, я значитъ переѣду завтра — вечеромъ.
— А я мебель увезу утромъ.
— Днемъ же приберутъ квартиру…
На другой день къ вечеру я переѣхалъ изъ гостиницы. Перевозилъ меня курьеръ, потому что прислуги у меня не было. Спалъ я одинъ въ квартирѣ среди поставленныхъ куда попало вещей, на кровати, устроенной мнѣ курьеромъ. Онъ мнѣ первые дни прислуживалъ, пока я не нашелъ прислугу. Первые дни въ квартирѣ я жилъ совершенно одинъ.
Потомъ жизнь шла своимъ чередомъ.
Въ августѣ мѣсяцѣ я переѣхалъ въ Кривоарбатскій переулокъ, потому что контрактъ кончился, а хозяинъ мнѣ набавилъ плату. Новая квартира выходила въ колодецъ темнаго двора, была мрачная, и я не одинъ разъ пожалѣлъ бонбоньерку Смоленскаго бульвара.
***
Поздней осенью въ томъ же году въ Художественномъ кружкѣ былъ концертъ. Народу въ кружкѣ набралось почему-то видимо-невидимо. Послѣ концерта я со знакомыми пробирался наверхъ ужинать. Мнѣ заступила дорогу молодая дама, блѣдная и красивая и сказала:
— Мосье Чебышевъ, вы меня не узнаете?..
— Нѣтъ, извините, не могу сейчасъ припомнить.
— Вы у меня пересняли квартиру въ домѣ Кунина… Я передъ вами очень виновата.
Я не скрывалъ нетерпѣнія, кто-то изъ шедшихъ со мной ужинать тащилъ меня за рукавъ, торопя меня.
— Я передъ вами очень виновата. Въ этой квартирѣ нельзя жить.
Меня не интересовало, почему нельзя жить на квартирѣ, которая меня удовлетворяла во всѣхъ отношеніяхъ. Кромѣ того я больше тамъ не жилъ, что и сообщилъ волновавшейся дамѣ.
— Вы, конечно, тоже не могли жить, а потому переѣхали. Я не выдержала и одной недѣли, это былъ сплошной ужасъ.
Кто-то изъ моей компаніи мнѣ шепталъ на ухо:
— Мы останемся безъ стола…
Остаться «безъ стола» для москвича было крайнимъ предѣломъ бѣдствій.
— Я бросилъ квартиру, потому что хозяинъ набавилъ…
Дама повела плечами, выражая полное недоумѣніе.
— Извините, — сказалъ я, — меня вотъ они торопятъ… Это очень интересно, я вамъ позвоню…
Я быстро простился, черезъ минуту сидѣлъ наверху въ столовой и участвовалъ въ обсужденіи вопроса, что заказать…
***
Въ третьемъ часу ночи я покачивался на «бубликахъ» лихача, отвозившаго меня обыкновенно домой изъ Кружка. Такіе извозчики постоянно дежурили у подъѣзда и за цѣлковый отвозили куда угодно, хоть на Воробьевы…
И вдругъ я вспомнилъ мою блѣдную, взволнованную даму, которая отъ «сплошного ужаса» бѣжала съ квартиры, гдѣ я безмятежно прожилъ болѣе полугода. Что за притча!?. Она производила совсѣмъ благопріятное впечатлѣніе, видимо была образована, изъ хорошей семьи. Значитъ съ нею случилось на той квартирѣ дѣйствительно что-то чрезвычайное, если она много времени спустя сочла себя обязанной подойти ко мнѣ, незнакомому человѣку, съ покаянной и безъ глубокаго волненія не могла говорить о «квартирѣ». Тогда я сталъ съ напряженіемъ вспоминать. Нѣтъ я рѣшительно ничего въ ней не замѣчалъ. Превеселая была квартира. Я часто оставался въ ней одинъ, возвращался поздно ночью домой, засиживался за работой… Никогда ничего не ощущалъ жуткаго…
И вдругъ я вспомнилъ…
Какъ-то лѣтомъ въ іюлѣ мѣсяцѣ ко мнѣ пріѣхалъ мой бывшій коллега по надзору и большой другъ П. Семья П-ва проводила лѣто въ деревнѣ, а потому онъ предпочелъ остановиться у меня, вмѣсто того, чтобы жить у себя безъ стола и прислуги. Онъ долженъ былъ пробыть у меня дней пять.
П-у была поставлена кровать въ гостиной. Разошлись мы въ первомъ часу ночи.
Я сейчасъ же заснулъ. Спалъ можетъ быть часа два…
Проснулся я отъ того, что меня кто-то съ силой теребилъ за плечо. Раскрывъ глаза, я увидѣлъ, что спальня освѣщена и зажмурилъ глаза, сперва не разобравъ, кто меня разбудилъ. Потомъ только ощутилъ, что кто-то стоитъ, наклонился надо мной. Первоначально я стоявшаго у постели не узналъ. Присмотрѣвшись, узналъ: это былъ блѣдный, — нѣтъ не блѣдный, а бѣлый П-въ, точно постарѣвшій на десять лѣтъ, глаза раскрыты отъ страха, дрожалъ подбородокъ…
— Что съ тобой? — спросилъ я.
— Тамъ… Нельзя спать… Я не могу тамъ спать…
Спросонокъ я не вдумывался въ его слова и состояніе.
— Хорошо… Я пойду спать въ гостиную, а ты ложись здѣсь.
Я, зѣвая и протирая глаза, отправился въ гостиную и легъ въ кровать П-ва, немедленно заснулъ и спалъ до утра.
Отъ прислуги я узналъ, что П. рано утромъ уѣхалъ, сказавъ, что ѣдетъ въ деревню. Долженъ же онъ былъ прожить у меня недѣлю.
Я не придалъ тогда этому ночному эпизоду и внезапному отъѣзду никакого значенія. Осенью, когда П-вы перебрались изъ имѣнія въ Москву, я обо всемъ забылъ…
Но теперь, возвращаясь изъ Кружка, послѣ встрѣчи съ дамой, я вспомнилъ «ночной эпизодъ» и стремительное бѣгство П-ва. Исторія была любопытна.
На другой день я рѣшилъ позвонить по телефону дамѣ, но оказалось, что забылъ ея фамилію. Зато при ближайшей встрѣчѣ черезъ два дня съ П-вымъ я потребовалъ, чтобы онъ мнѣ разсказалъ, что тогда лѣтомъ мѣшало ему У меня спать.
— Да я не помню… на улицѣ шумъ.
Онъ смутился и смотрѣлъ на меня растерянно.
— Врешь, ты слишкомъ деликатенъ, и ради этого не сталъ бы меня поднимать съ кровати.
П-въ еще тогда сохранялъ присущія ему съ юности черты красиваго, застѣнчиваго мальчика, русскаго отрока… Онъ былъ не трусъ, совсѣмъ не мистикъ, реалистъ въ русскомъ смыслѣ.
Я долго еще къ нему приставалъ, но безуспѣшно. Онъ былъ скрытенъ и упрямъ. Потомъ пришли другія заботы.
У меня жилъ лакеемъ въ то время полякъ Августинъ. Видъ у него былъ карманнаго вора, глаза бѣгали… Онъ ходилъ по комнатамъ, точно собирался все время завернуть за уголъ. Августинъ могъ служить живымъ опроверженіемъ мнѣнія, что «лицо — зеркало души». Это былъ честнѣйшій малый. Онъ служилъ у меня послѣднія двѣ недѣли моего пребыванія въ домѣ Кунина, въ «зловѣщей» квартирѣ. Я обратился къ нему съ разспросами.
Августинъ саркастически усмѣхнулся:
— Баринъ, да развѣ вы не замѣтили, у васъ на той квартирѣ прислуга каждую минуту мѣнялась?
Я вспомнилъ… Прислуга дѣйствительно не уживалась. Мѣнялись кухарки, лакеи. Раза два было такъ, что прислуга уходила, не сказавшись, безслѣдно пропадала. Я никакъ не могъ объяснить себѣ этого, такъ какъ обычно люди жили у меня подолгу.
— Да въ чемъ было дѣло, что собственно происходило?..
— Они говорили, что больно… «страшно»…
— Да что «страшно», скажи на милость.
Отличительной особенностью Августина было то, что онъ ни по-русски, ни по-польски не могъ даже приблизительно формулировать своихъ мыслей.
— Ну, такъ скажи пожалуйста, что же ты-то «тамъ» видѣлъ или слышалъ?..
— Да я, баринъ, тамъ никогда не ночевалъ…
Послѣ допроса «съ пристрастіемъ» выяснилось, что Августинъ уходилъ ночевать къ своей «подружкѣ», да и вообще въ мое отсутствіе не оставался въ квартирѣ. Къ тому же послѣднія двѣ недѣли меня не было въ Москвѣ, не то уѣзжалъ я на сессію, не то у кого-то гостилъ…. Квартира оставалась безъ обитателей.
Я думаю, что не преувеличиваю, находя это происшествіе исключительнымъ. Цѣлый рядъ свидѣтелей, ничѣмъ между собой несвязанныхъ: дама, П-въ, нѣсколько слугъ, кухарокъ… Съ квартиры бѣжали, бѣжали всѣ опрометью, одну женщину я долженъ былъ разыскивать, чтобы доплатить жалованье, и такъ и не разыскалъ…
Обыкновенно въ такихъ событіяхъ играетъ значительную роль молва, люди другъ друга заражаютъ собственными настроеніями, подзадориваютъ другъ друга… Здѣсь наоборотъ: никто не дѣлился съ другими страшными разсказами, больше отмалчивались, отдѣлывались намеками, старались только поскорѣе подальше убраться изъ недобраго мѣста, которое было не руинами замка, а свѣтлой квартиркой въ самомъ прозаическомъ новомъ доходномъ московскомъ домѣ…
Одинъ москвичъ-старожилъ, которому я уже заграницей разсказывалъ эту исторію, сообщилъ мнѣ, что на томъ мѣстѣ, гдѣ домъ Кунина, когда-то были церковь и погостъ…
Пишу я это не безъ нѣкоторой затаенной мысли: быть можетъ «дама» тоже заграницей и не откажется дополнить разговоръ, неоконченный нами тогда въ Московскомъ художественномъ кружкѣ…
*) «Изъ міра неяснаго» («Незваные варяги» А. Резникова, Парижъ, 1929 года).
Н. Чебышевъ.
Возрожденіе, № 2024, 17 декабря 1930.
Visits: 27