Мы чрезмѣрно строги къ иностраннымъ писателямъ, беллетристамъ, сочиняющимъ небылицы о русской жизни. Знать и понять нашъ бытъ иностранцу не такъ просто.
Въ прошломъ столѣтіи нѣмецъ, переводившій «Мертвыя души», расплакался, когда дошелъ до того мѣста, гдѣ Коробочка предлагаетъ Чичикову почесать пятки на сонъ грядущій.
Онъ горько жаловался русскимъ:
— Какъ мнѣ это перевести, чтобы нѣмцамъ было понятно? Вѣдь если я напишу: «Коробочка шлугъ форъ ди золенъ цу крауценъ»… то кто же изъ нѣмцевъ это пойметъ… «Царапать подошвы»! — и почему отъ этого люди засыпаютъ? Отъ этого скорѣе можно проснуться… Какая странная жизнь!..
Нѣмецъ былъ добросовѣстенъ и страдалъ.
Отъ лицъ, побывавшихъ въ Америкѣ, приходится часто слышать, что американскіе издатели терпѣть не могутъ подлинной русской жизни, сбивающей ихъ съ толку и путающей всѣ ходячія представленія читателей о Россіи.
— Мы, откровенно говоря, предпочитаемъ наши собственные, американскіе, романы изъ русской жизни, потому что въ нихъ онa изображена такъ, какъ наши читатели привыкли ее понимать. А ваши русскія описанія намъ совершенно чужды… Это для насъ не Россія. Тройка, сарафаны, физіономіи башибузуковъ, кнутъ, снѣгъ, волки — вотъ что требуется!
Такъ же смотрятъ и фабриканты кинематографическихъ лентъ. Они одинаково заинтересованы въ общедоступности и ясности картинъ. Положимъ, самоваръ въ лѣсной чащѣ — безсмыслица. Но разъ тутъ самоваръ, — значитъ дѣло происходитъ въ Россіи. — Значитъ тайга русская. Это поймутъ сразу и на Сандвичевыхъ островахъ. А если изъ самовара потечетъ вода, то вопросъ, гдѣ дѣло происходитъ, не будетъ вызывать уже никакихъ сомнѣній: ясно, что въ Россіи.
Одинъ видный русскій юристъ на дняхъ показалъ мнѣ книжку. Я ему жаловался на Эмиля Людвига, враля и путаника, распространяющаго свое вранье по свѣту въ сотняхъ тысячъ экземпляровъ на всѣхъ языкахъ.
Мой другъ всталъ и снялъ съ полки красную книжку. Эта книжка — учебное пособіе изъ серіи изданій Даллоза, всемірно извѣстной фирмы, выпускающей книги по вопросамъ права, учебники, сборники законовъ и проч. Озаглавлена она такъ:
«Précis de droit constitutionnel par Amédée Bonde, docteur en droit. Troisième édition. Paris. Librairie Dalloz. 1927». [1]
Нa стр. 50-51 приведена краткая исторія русской революціи. Вотъ кое-что изъ этого очерка:
«Въ мартѣ мѣсяцѣ 1917 года, въ разгарѣ войны, въ Россіи вспыхнула революція, направленная противъ самодержавія и вызванная дѣйствіями высшихъ сановниковъ, составлявшихъ ближайшее окруженіе царя. Болѣе или менѣе связанные съ Германіей, они интриговали въ пользу сепаратнаго мира. Около нихъ подкупное и враждебное всякой реформѣ чиновничество возбудило глубокую ненависть…»
Дальше нѣсколько словъ о революціи, отреченіи царя, условномъ отреченіи в. к. Михаила Александровича и образованіи временнаго правительства.
«Власть его была ввѣрена Думѣ, т. е. палатѣ депутатовъ и министерству, отъ нея исходившему»…
Наконецъ, отмѣчается, что Керенскій былъ изгнанъ большевиками «въ іюлѣ 1917 года».
— Имѣйте въ виду, — добавилъ мой собесѣдникъ, — что по этимъ книжкамъ студенты учатся и сдаютъ экзамены…
Я подумалъ, что большевики могли так же легко «изгнать» Керенскаго въ іюлѣ, и если этого не сдѣлали, то лишь по своей глубокой наивности.
По поводу же «Думы, т. е. палаты депутатовъ», управлявшей вмѣстѣ «съ исходившимъ отъ нея министерствомъ» страной, я вспомнилъ нѣмца, переводчика «Мертвыхъ душъ», терзавшагося надъ заботами Коробочки объ ея отходившемъ ко сну гостѣ.
Въ головѣ доктора правъ Амедея Бонда, такъ же какъ чесаніе пятокъ въ головѣ нѣмца, вѣроятно, не укладывалось «конституціонное право», установившееся въ Россіи сейчасъ же вслѣдъ за февральскимъ переворотомъ.
[1] «Очеркъ конституціоннаго права Амедея Бонда, д-ра права. Третье изданіе. Парижъ. Издательство Даллоза. 1927» (фр.)
Н. Чебышевъ
Возрожденіе, №1623, 11 ноября 1929
Visits: 27