Званіе поэта-лауреата довольно неожиданно перешло въ Англіи, послѣ смерти аристократически замкнутаго, ученаго и холоднаго Роберта Бриджеса, къ противоположному ему во всемъ Гильберту Кейту Честертону. Иностранцамъ это избраніе кажется особенно парадоксальнымъ: на континентѣ мало кто знаетъ, что литературную свою карьеру Честертонъ началъ со стиховъ, что онъ пишетъ стихи до сихъ поръ и не такъ давно выпустилъ очень любимую въ Англіи книгу добродушныхъ шуточныхъ четверостишій, гдѣ имена великихъ міра сего получаютъ самыя неожиданныя и будничныя рифмы. Однако и въ Англіи слава знаменитато католическаго публициста не основана все же на его стихахъ; и въ Англіи должны удивляться избранію человѣка, всю жизнь штурмовавшаго тѣ «башни изъ слоновой кости», въ одной изъ которыхъ такъ надолго засѣлъ (и такъ, судя по стихамъ, скучалъ!) его церемонный и презрительный предшественникъ.
Честертонъ — журналистъ, незачѣмъ принимать его за поэта… Такъ, быть можетъ, скажутъ многіе, и эти многіе многаго не поймутъ. Вѣрно, что Честертонъ мастеръ прозы больше, чѣмъ стиха, зато онъ дѣйствительно блестящій и глубокій мастеръ прозы. Вѣрно и то, что онъ журналистъ; но искусство этого журналиста таково, что оно граничитъ съ самой подлинной поэзіей.
Изъ газетныхъ статей составилось большинство его книгъ и какъ разъ самый лучшія его книги, въ родѣ «Шара и креста», «Еретиковъ», «Вѣчнаго человѣка». Но и его романы, какъ «Человѣкъ, который былъ четвергомъ»» «Наполеонъ изъ Нотингъ-Хилла», «Летучая Гостиница» и сборники разсказовъ, напр., тѣ, что построены вокругъ центральной фигуры «отца Броуна»» — прекрасные образцы той же въ сущности публицистической прозы, прозы самаго блестящего эссеиста въ литературѣ современной Англіи. Этотъ же характеръ присущъ его книгамъ о писателяхъ — Диккенсѣ, Стивенсонѣ, Броунингѣ, Шоу, и его книгѣ о св. Францискѣ Ассизскомъ. Даже стихи его, часто замѣчательные, непохожи ни на какія другія стихи и очень похожи на его «фельетоны». Но и эти фельетоны (и эти стихи) не будутъ забыты въ исторіи англійской литературы, какъ и въ исторіи англійской поэзіи.
У Честертона есть враги. Они считаютъ долгомъ смотрѣть сверху внизъ на этого слишкомъ шумнаго и плодовитаго, по ихъ словамъ, слишкомъ вѣрующаго демагога и плебея. По мнѣнію столь же «передовыхъ», сколь близорукихъ критиковъ, онъ всего лишь забавникъ толпы, изготовитель эффектныхъ парадоксовъ, а его ослѣпительное письмо — только дешевая пиротехника. Это вполнѣ невѣрно. Даръ Честертона — даръ оратора, онъ обращается къ людямъ, онъ хочетъ быть до конца услышаннымъ, но это не значить, что онъ измѣняетъ литературѣ, людямъ или себѣ. Парадоксъ — лишь форма, но не сущность его мысли. Противорѣчія, которыя можно у него найти — лишь кажущіяся или внѣшнія противорѣчія, и не сразу назовешь писателя, у кого чувства и мысли, каждая страница и строка столь естественно сливались бы въ такое широкое и свободное и все же неизмѣнное единство.
Католицизмъ Честертона — одно изъ самыхъ серьезныхъ явленій современнаго христіанства, хоть и не облекается въ богословскіе термины и не строитъ догматической системы. Его органическое міровоззрѣніе ничего не проигрываетъ въ своей полнотѣ, оттого что выражается въ формѣ, каждый разъ подчиненной случаю и зависящей отъ злобы дня. Статью онъ начинаетъ почти всегда съ какой-нибудь мелкой, тривіальной темы, но вотъ страница, другая — и вступаютъ новые инструменты, звучатъ иныя гармоніи, смѣшное становится великимъ и надъ будничнымъ открываются небеса. Онъ варьируетъ дешевый мотивъ, который вдругъ поднимается, выростаетъ и весь оркестръ разражается наконецъ неудержимымъ славословіемъ. Пусть это журнализмъ, но какимъ религіознымъ чувствомъ сумѣлъ его пронизать авторъ, съ какой поэзіей сочетать, какое искусство изъ него вырастить! И если такую статью Честертона мы принимаемъ за легковѣсную импровизацію, если пробѣгаемъ ее глазми, какъ пробѣгаютъ газетные листы, то это и значить, что мы не поняли ничего въ намѣреніяхъ автора и не успѣли разгадать истиннаго ея смысла.
Н. Дашковъ (Владимиръ Вейдле)
Возрожденіе, №1889, 4 августа 1930.
Views: 23