Во второмъ томѣ автобіографіи Л. Троцкаго опубликованъ рядъ новыхъ фактовъ о Брестъ-Литовскихъ мирныхъ переговорахъ.
Хотя главной цѣлью своей работы Троцкій поставилъ самовосхваленіе и сведеніе мелкихъ счетовъ со Сталинымъ, но въ главахъ, относящихся къ Брестъ-Литовску, онъ сообщаетъ факты, больно бьющіе по всей коммунистической партіи и прежде всего по самому автору.
Сама обстановка мирныхъ переговоровъ дипломатовъ центральныхъ державъ съ «могущественнымъ», по издѣвательекому выраженію Кульмана, восточнымъ сосѣдомъ была унизительной.
Совѣтская делегація, сознается Троцкій, была наполовину въ плѣну. Вокругъ зданія штаба шла въ разныхъ направленіяхъ высокая изгородь изъ колючей проволоки. Во время прогулки Троцкій всюду натыкался на надписи: «застигнутый здѣсь русскій будетъ застрѣленъ».
Троцкій отправился въ Брестъ-Литовскъ по требованію Ленина, который заявилъ: «Для затягиванія переговоровъ нуженъ затягиватель».
Нѣмцы начали съ грубой лести. Въ нѣмецкой печати были опубликованы статьи о «героической борьбѣ Троцкаго съ царизмомъ, во время которой весь революціонный міръ восторгался его побѣгомъ изъ ссылки», но очень быстро измѣнили тонъ.
Кульманъ и графъ Чернинъ, признается Троцкій, взяли въ Брестѣ русскую революцію за горло и потребовали безпрекословнаго выполненія своихъ требованій. Троцкій отвѣчалъ демагогическими рѣчами, но дѣло плохо подвигалось впередъ.
Троцкій подробно останавливается на малоизвѣстномъ до сихъ поръ эпизодѣ выступленія въ Брестѣ делегаціи украинской рады. Троцкій характеризуетъ рѣчь главы украинской делегаціи Голубовича какъ изступленное самоуниженіе, высокопарную низость, захлебывающееся отъ восторга лакейство, причемъ произнесенное въ такихъ базарныхъ тонахъ, что поставило въ затруднительное положеніе даже нѣмецкаго переводчика.
Какъ извѣстно, изъ мемуаровъ графа Чернина видно, что все это выступленіе украинцевъ было подготовлено имъ, и украинская делегація представляла собою дѣйствительно лакеевъ, усердно выполнявшихъ распоряженіе своего хозяина.
Троцкій затягивалъ переговоры, а между тѣмъ изъ Петербурга ему сообщили, что делегаціи съ фронта требуютъ заключенія мира не позже 1 ноября, такъ какъ въ противномъ случаѣ солдаты рѣшили сами двинуться въ тылъ, добывать миръ своими средствами. Совѣтской делегаціи ничего не оставалось, какъ прибѣгнуть къ изобрѣтенію формулы: войну прекращаемъ, армію демобилизуемъ, но мира не подписываемъ.
Троцкій разсказываетъ, что даже Ленинъ очень боялся нѣмецкаго наступленія и говорилъ: «Гофманъ найдетъ спеціально подобранные полки изъ баварскихъ кулаковъ. Да и много ли противъ насъ надо? Что, если нѣмцы возобновятъ войну!»
Желая поразить своихъ враговъ, Троцкій не постѣснялся опубликовать такую убійственную для большевиковъ аргументацію главы тогдашняго совѣтскаго правительства.
Съ непередаваемымъ цинизмомъ Ленинъ говорилъ: «Если нѣмцы возобновятъ войну, мы будемъ вынуждены подписать миръ. Этимъ мы нанесемъ рѣшительный ударъ легендѣ о нашей закулисной связи съ Гогенцоллерномъ. Конечно, тутъ есть свои плюсы. Но это слишкомъ рискованно. Если бы мы должны были погибнуть дли побѣды германской революціи, мы были бы обязаны это сдѣлать. Германская революція неизмѣримо важнѣе нашей. Но когда она произойдетъ? Неизвѣстно. А сейчасъ нѣтъ ничего болѣе важнаго на свѣтѣ, чѣмъ наша революція. Ее надо обезопасить во что бы то ни стало».
Уже этихъ строкъ достаточно, чтобы разъ навсегда покончить съ легендой о національныхъ задачахъ, которыми, якобы, по мнѣнію нѣкоторыхъ изъ нашихъ лѣвыхъ политиковъ, выполняетъ совѣтская власть. Какъ видно, самъ Ленинъ былъ готовъ въ любой моментъ принести Россію въ жертву интересамъ германской революціи. Капитуляція передъ представителями центральныхъ державъ нелегко далась совѣтскому правительству. На собраніи активныхъ работниковъ партіи, разсказываетъ Троцкій, 21 января 1918 года предложеніе Ленина затянуть переговоры, но на случай ультиматума немедленно капитулировать, собрало всего лишь 15 голосовъ. Большинство было на сторонѣ Бухарина, который требовалъ продолженія революціонной войны. Остался въ меньшинствѣ и Троцкій, отстаивавшій необходимость затяжки переговоровъ.
Еще болѣе рѣшительнымъ было настроеніе коммунистовъ въ провинціи. Только два совѣта — петербургскій и севастопольскій — высказались за миръ, да и то съ оговорками. Москва, Екатеринбургъ, Харьковъ, Екатеринослвъ, Иваново-Вознесенскъ, Кронштадтъ, стояли за разрывъ.
Дѣла шли все хуже и хуже, и 22 января Троцкому удалось провести на засѣданіи центральнаго комитета свою формулу, наглядно рисующую полное безсиліе совѣтской власти. Троцкій предлагалъ: переговоры затянуть, въ случаѣ ультиматума объявить войну прекращенной, мира не подписывать, а въ дальнѣйшемъ дѣйствовать въ зависимости отъ обстоятельствъ.
Вернувшись въ Брестъ, Троцкій 10 февраля опубликовалъ свою извѣстную формулу: ни война, ни миръ, Какъ извѣстно, цѣлый рядъ видныхъ коммунистовъ утверждаетъ, что онъ полномочій партіи на это заявленіе не имѣлъ.
Дальнѣйшія событія развивались очень быстро: 18 февраля ген. Гофманъ заявилъ, что Германія считаетъ войну продолжающейся и предложилъ совѣтской делегаціи удалиться изъ Брестъ-Литовска.
Получивъ телеграмму о готовящемся наступленіи нѣмцевъ, Ленинъ заявилъ: нельзя терять ни одного часа. Гофманъ хочетъ и можетъ воевать. Ничего не остается, какъ подписать старыя условія, если нѣмцы согласятся ихъ сохранить. На засѣданіи центральнаго комитета былъ поставленъ на голосованіе такой коварный вопросъ: «если мы будемъ имѣть нѣмецкое наступленіе какъ фактъ, и революціоннаго подъема въ Германіи не наступитъ, заключаемъ ли мы миръ?» Но и это провалилось. Группа Бухарина воздержалась, Іоффе и Крестинскій голосовали противъ. Поддержали его лишь Ленинъ и Троцкій.
21 февраля были получены новыя нѣмецкія условія мира, которыя даже Троцкій считаеть какъ бы нарочно расчитаннными на то, чтобы сдѣлать заключеніе мира невозможнымъ. Какъ извѣстно, къ моменту пріѣзда совѣтской делегаціи снова въ Брестъ, условія были еще отягчены. Большевики «перехитрили». Даже нѣмцы не могли представить себѣ, что совѣтская власть можетъ дойти до такого униженія. Троцкій пишетъ:«Я очень скептически относился къ возможности добиться мира, хотя бы цѣною полной капитуляціи. Но Ленинъ рѣшилъ испытать путь капитуляцій до конца. У него въ ЦК не было большинства и отъ моего голоса зависѣло рѣшеніе. Я воздержался отъ голосованія, чтобы обезпечить за Ленинымъ большинство».
22 февраля на засѣданіи ЦК неожиданно было опубликовано предложеніе французской военной миссіи оказать поддержку Франціи и Англіи въ войнѣ съ Германіей. Была принята резолюція Ленина: «уполномочить тов. Троцкаго принять помощь разбойниковъ французскаго имперіализма противъ нѣмецкихъ разбойниковъ».
Конечно, эта резолюція никакихъ практическихъ результатовъ не имѣла.
Положеніе совѣтской власти было такъ безвыходно, что послѣ засѣданія ЦК въ Смольномъ, Бухаринъ разрыдался. Что мы дѣлаемъ? — кричалъ онъ, — мы превращаемъ партію въ кучу навоза!
Совѣтская власть пошла до конца униженій и, какъ извѣстно, 3-го марта 1918 года совѣтская делегація подписала, не читая, кошмарныя условія Брестъ-Литовскаго мирнаго договора.
Австро-венгерскій министръ Грацъ оказался правъ, когда писалъ: «Совѣтская делегація разыгрываетъ лишь революціонную комедію и впередъ готова подписать все, что намъ угодно».
Даже сейчасъ Троцкій пытается сохранить позу и представить Брестъ-Литовскій позоръ какъ результатъ «геніальнаго политическаго мужества Ленина, который спасъ диктатуру пролетаріата». Онъ совершенно серьезно говоритъ о «несравненной прозорливости» тогдашняго совѣтскаго диктатора. Капитуляція въ Брестъ-Литовскѣ вызвала въ партіи большое волненіе. По словамъ Троцкаго, неистовую борьбу противъ Ленина и его самого велъ Бухаринъ, котораго поддерживали Куйбышевъ, Ярославскій, Бубновъ и даже Дзержинскій.
Сталинъ не зналъ, къ кому примкнуть, выжидалъ и комбинировалъ.
Таковы подвиги Троцкаго и Ленина въ Брестѣ. Какъ видимъ, главари совѣтской власти мало чѣмъ отличались отъ презираемой Троцкимъ украинской делегаціи, которая, по его словамъ, шла всѣ униженія для сохраненія своего положенія. Троцкій издѣвается, говоря, что украинцы «таяли отъ кипѣвшаго въ нихъ восхищенія, видя, что западно-европейскіе дипломаты принимали ихъ всерьезъ, какъ настоящихъ представителей революціи». Троцкій не таялъ, а хамилъ и ругался, но въ концѣ концовъ игралъ такую же унизительную роль, заботясь лишь объ одномъ: цѣною какихъ угодно жертвъ сохранить власть въ своихъ рукахъ.
Даже въ его изложеніи, Брестъ-Литовскіе переговоры «одна самыхъ гнусныхъ сценъ», какую только можно себѣ представитъ.
Какъ «заботились» коммунисты объ интересахъ страны, видно изъ слѣдующаго: испуганный наступленіемъ нѣмцевъ, Ленинъ требовалъ, какъ мы видѣли, немедленной капитуляціи; Троцкій пытался еще сопротивляться; Ленинъ же закончилъ споръ такой фразой: «Ну, ради добраго мира съ Троцкимъ, можно рискнуть Латвіей съ Эстоніей»…
Разоблаченія Троцкаго показываютъ, что большевики «рискнутъ» чѣмъ угодно, если дѣло идетъ о сохраненіи власти.
В. Л.
Возрожденіе, №1662, 20 декабря 1929
Visits: 13