Кромѣ активныхъ элементовъ въ политической жизни страны есть и немалое количество пассивныхъ.

Каковы настроенія отдѣльныхъ слоевъ населенія, если учитывать и активную и пассивную ихъ часть?

Рѣзко разбитъ на два слоя рабочій классъ. Все политически активное за эти годы изъ него вытянуто и втянуто въ партію, комсомолъ, въ совѣтскую и профсоюзную бюрократію. Все оставшееся «у станка» поразительно политически пассивно. Это доказывается хотя бы тѣмъ, что когда послѣ смерти Ленина партія проявила огромныя усилія, чтобы втянуть въ себя всѣхъ рабочихъ (кампанія шла подъ лозунгомъ: «каждый рабочій долженъ быть въ партіи Ильича»), то ей удалось втянуть всего около 200 тысячъ (меньше 20 процентовъ), и то изъ этихъ 200 тысячъ больше чѣмъ 150 тысячъ въ теченіе ближайшаго года изъ партіи вышли. Такъ что, хотя включеніе въ партію было чуть ли не принудительнымъ, хотя партія даетъ вступающимъ въ нее рабочимъ огромныя привилегіи, рабочіе въ нее не пошли. Если вспомнить, что партія даетъ не только привилегіи, но обязываетъ и къ большой политической активности, то легко разъяснить это поразительное явленіе. Съ одной стороны, внѣ партіи остались только совершенно пассивные слои рабочаго класса, которые не хотятъ даже привилегій, если съ ними связана необходимость выступать, говорить, засѣдать и т. д., а съ другой стороны, отношеніе этихъ слоевъ къ партіи и къ строю отрицательное.

Это послѣднее также нетрудно доказать фактами, но не будемъ на этомъ останавливаться, такъ какъ это не особенно существенно. Рѣшаютъ не пассивные слои и особенныхъ ставокъ на нихъ ставить незачѣмъ.

Крестьянство. Если большевики создали что-либо достойное изумленія, то это потрясающая по своей безсмысленности картина жизни современной деревни. Передѣлъ въ деревнѣ совершенъ. Всѣ болѣе или менѣе уравнены въ матеріальныхъ средствахъ. Но жизнь идетъ впередъ. Старательный и любящій хозяинъ работаетъ, бьется изо всѣхъ силъ и немного подымается надъ общимъ нищенскимъ уровнемъ. Сейчасъ же онъ попадаетъ въ «кулаки», и на него обрушивается вся тяжесть обдуманнаго и планомѣрнаго государственнаго давленія. Прогрессивный сельскохозяйственный налогъ, лишеніе избирательныхъ и прочихъ гражданскихъ правъ, тяжесть мѣстныхъ налоговъ и сборовъ, издѣвательства, прямой и скрытый грабежъ — все это противопоставляется любви къ труду и здоровой хозяйственной иниціативѣ.

Наоборотъ, если крестьянинъ лодырь и прохвостъ, пьяница и лежебокъ, онъ быстро становится «бѣднякомъ» и получаетъ право на неограниченное покровительство государства. То, что отнято у трудолюбиваго «кулака», предупредительно передается лѣнивымъ прохвостамъ и бездѣльникамъ, которые не безъ основанія разсматриваются какъ одна изъ серьезнѣйшихъ опоръ власти.

Такъ деревня искусственно удерживается на одномъ и томъ же уровнѣ обшей нищеты. Попробуйте выдумать строй безсмысленнѣе и тупѣе!

Худшіе элементы деревни, которые на опытѣ послѣднихъ лѣтъ убѣдились, что, паразитствуя и поддерживая коммунистическую власть, легче прожить, чѣмъ работая, — въ общемъ, большевиковъ поддерживаютъ.

Среднія, «середняцкія» прослойки относятся къ большевикамъ отрицательно, но пассивно. Наконецъ, трудолюбивые, хозяйственные слои деревни, «кулаки», по совѣтской терминологіи, остро ненавидятъ совѣтскую власть. То «развязываніе классовой борьбы въ деревнѣ», которое большевики сейчасъ производятъ и которое заключается въ разнообразномъ грабежѣ нѣсколько экономически поднявшихся въ послѣдніе годы лучшихъ хозяевъ деревни, конечно, еще обостритъ эту ненависть.

Но незачѣмъ переоцѣнивать эти слои въ ихъ антибольшевицкой борьбѣ, хотя въ эмигрантской печати нерѣдко попадаются надежды на то, что когда-нибудь «мужикъ растравитъ свои могучія плечи» и большевизмъ полетитъ вверхъ тормашками.

Въ Россіи хорошо знаютъ, что это дѣтскія иллюзіи. Никогда мужикъ не расправитъ «свои могучія плечи» по той простой причинѣ, что плечи у него не могучія, а слабыя и хилыя. Нѣтъ болѣе распыленнаго и трудно поддающагося организаціи элемента, чѣмъ крестьянинъ. Населеніе Россія, видя на каждомъ шагу стройную организацію большевиковъ, чрезвычайно остро чувствуетъ огромное значеніе именно организаціи враждебныхъ большевизму силъ. Крестьянинъ — послѣдній, кто можетъ быть сорганизованъ для сверженія большевиковъ. И октябрьскую революцію дѣлала не деревня, а городъ и фронтъ, и ликвидировать октябрь будутъ городъ и фронтъ. Поскольку и городъ, и армія сильно связаны съ крестьянскими настроеніями, значеніе политическихъ настроеній крестьянства въ рѣшающей борьбѣ будетъ очень велико, но оно не будетъ непосредственнымъ и вліять оно будетъ отраженно. Не въ деревнѣ рѣшится судьба Россіи и не мужикъ сброситъ большевиковъ. Это — иллюзія.

Несравненно важнѣе и интереснѣе, что тотъ слой, который всегда представляетъ собой важнѣйшую политическую силу — интеллигенція, въ огромномъ большинствѣ своемъ эволюціонировала далеко вправо, изжила всякія дѣтскія соціалистическія фантазіи и на горькомъ опытѣ послѣднихъ лѣтъ выковала свои «фашистскія» убѣжденія.

И интеллигенція стала другая. Тяжела жизнь совѣтскаго гражданина. Все же по-настоящему эмигрантъ понятія не имѣетъ объ ея тяжести. Но эта тяжесть имѣетъ и свои плюсы. Въ тяжелой многолѣтней борьбѣ съ безработицей за несладкій кусокъ хлѣба, интеллигенція выработала въ себѣ новыя черты. Прежнюю обильную словоохотливость замѣняетъ теперь напряженное молчаніе. Каждый шагъ, каждый жестъ обдумывается. Правда, жизнь въ совѣтской Россіи пытка. Если вы — мелкій служащій и хотите сохранить свою службу и свои гроши, которые позволяютъ не умереть съ голоду вашей семьѣ, вы должны безпрерывно заниматься сложнѣйшей и гнуснѣйшей политикой. Вы должны вовремя и въ мѣру поддержать секретаря вашей ячейки, вы должны работать на службѣ ровно столько, сколько нужно, не слишкомъ много («карьеристъ! подсиживаетъ!») и не слишкомъ мало («э, ничего не дѣлаетъ! есть поводъ выгнать!»), вы должны надѣть вашъ галстухъ такъ, чтобы нелѣпо торчащая запонка ясно говорила, что вы и не умѣете носить эту «собачью радость», и не особенно гонитесь за этими буржуазными манерами. Вы должны вовремя дружески похлопать ниже спины курьершу-женделегатку и сказать что-нибудь грубовато-хамское («свой парень»), и въ то же время должны быть готовы къ тому, чтобы, если приличный человѣкъ сдѣлаетъ вамъ замѣчаніе по поводу вашей грубости или невѣжества, немедленно парировать это подходящимъ отвѣтомъ («мы въ гимназіяхъ но обучались») и т. п.

И такую игру надо играть каждый день, каждый часъ, каждую минуту. То, что ты дѣйствительно думаешь, чѣмъ дѣйствительно живешь, надо хранить про себя самымъ тщательнымъ образомъ.

Попробуй разоткровенничаться съ человѣкомъ, который годъ работаетъ за сосѣднимъ столомъ — онъ можетъ оказаться агентомъ ГПУ. Надо молчать, приспособляться, все обдумывать, все учитывать. Можно сказать, сейчасъ всякій мелкій дѣлопроизводитель въ Россіи рѣшаетъ ежедневно больше политическихъ проблемъ, чѣмъ министръ иностранныхъ дѣлъ въ Европѣ. Правда, проблемы эти мелкія (какъ посмотрѣть на предсѣдателя мѣсткома или какъ реагировать на остроту въ «Крокодилѣ»), но отъ этого не легче.

И въ этой трудной жизни съ каждымъ годомъ растутъ въ интеллигенціи новые слои. Куда, ни посмотришь, появляются люди, не только много видѣвшіе и пережившіе, не только много понимающіе и умѣющіе молчать, но умѣющіе и дѣло дѣлать съ волей, энергіей, цѣлеустремленностью. То, что не вынесло борьбы, распылилось, погибло, осталось въ болотѣ. Но выковались и крѣпкіе и сильные элементы, глядя на которые улыбаешься при воспоминаніи о распространенныхъ раньше терминахъ «интеллигентская расхлябанность», «прекраснодушіе» и т. д. Это крѣпкіе люди. Они знаютъ, чего они хотятъ и ждутъ своего времени.

Они нашли и свое мѣсто. А мѣсто ихъ въ антисовѣтскомъ, «фашистскомъ» лагерѣ.

Разсуждая объективно, гдѣ же имъ еще быть? Большевицкій строй создалъ для интеллигенціи совершенно невиданный тупикъ. При такъ называемомъ «капиталистическомъ строѣ» у всякаго умнаго способнаго человѣка много путей: и въ области активной политической и отвѣтственной дѣятельности, и въ области построенія своего матеріальнаго благополучія; которое даетъ возможность удовлетворять различныя потребности.

При большевикахъ нѣтъ ни одного. Интеллигента въ партію не принимаютъ сейчасъ совершенно, а тѣхъ, кто въ нее просочился раньше, постепенно подъ различными соусами изгоняютъ: только наивные люди не понимаютъ, что это продуманная система… Политическая же активность въ партіи — это путь въ Соловки, въ Бутырку, во внутреннюю тюрьму ГПУ, въ «секретку», въ «гаражъ».

Но и путей экономическихъ нѣтъ никакихъ. Полуголодное существованіе на совѣтской службѣ, которое, къ тому же, изъ-за огромной безработицы невѣроятно трудно добиться, не угрожаетъ, по крайней мѣрѣ, подвалами ГПУ. А пойдите по ими «частника»! Сейчасъ же ты на учетѣ ГПУ, и при первыхъ же вашихъ экономическихъ успѣхамъ, если вы ухитрились пробить двадцать преградъ въ видѣ налоговой системы, построенной такъ, чтобы разорить васъ, потери квартиры («какъ нетрудовой элементъ») и проч., и проч., вы неизбѣжно попадете въ лапы ГПУ. Конфискація имущества, враждебный соціальный элементъ — Соловки, и ваша пѣсенка спѣта.

Всѣ пути закрыты передъ интеллигенціей. Куда ей итти?

Она идетъ по пути обостренія ненависти, по пути переоцѣнки всѣхъ старыхъ цѣнностей, по пути, идущему… къ фашизму.

Почему же, спросить читатель, если интеллигенція въ огромномъ большинствѣ ненавидитъ власть, если лучшіе слои деревни и ея большинство враждебно большевикамъ, если рабочая масса отрицательно къ нимъ относится, то почему все же держатся большевики? — Почему не полетитъ эта власть? Наконецъ, почему, если интеллигенціи противъ власти, а завѣдомо извѣстно, что безъ людей умственнаго труда, безъ спеціалистовъ никакое строительство существовать не можетъ, почему все же существуетъ совѣтское хозяйство и не перестаетъ работать народно-хозяйственный и государственный механизмъ?

Это вполнѣ законные вопросы. Отвѣтимъ на нихъ по порядку.

Во-первыхъ, хотя интеллигенція враждебна большевизму, большевицкій государственный аппаратъ и хозяйственная система не разваливаются потому, что эта враждебная интеллигенція энергично на большевиковъ работаетъ. Ненавидитъ, но работаетъ. Конечно, ее заставляютъ, конечно, это система принужденія, но въ общемъ хорошо работающая система.

Я слышалъ отъ читателей первыхъ моихъ статей замѣчанія: «Позвольте, коммунистическую партію возглавляютъ дураки. И этотъ подборъ дураковъ идетъ сверху донизу. Какъ дураки могутъ править государствомъ?»

Оказывается, могутъ править очень недурно. Не забудьте, что на долю этихъ дураковъ выпадаетъ не строительная работа, а только контроль. Строить они бы ничего не могли, потому что они некультурны и не умѣютъ работать. Но это имъ и не нужно. Строитъ, работаетъ, руководитъ фабриками, финансами, школами — интеллигенція. А надъ каждымъ полезнымъ работниковъ-интеллигентомъ стоитъ неграмотный и тупой комиссаръ-коммунистъ и ревниво его контролируетъ. Контролеръ этотъ очень мало понимаетъ, но ему не такъ ужъ много и нужно понимать. Если предпріятіе растетъ, на балансѣ прибыль, продукція увеличивается — это всякій дуракъ увидитъ. Наоборотъ, если предпріятіе работаетъ въ убытокъ, продукція падаетъ, комиссаръ подымаетъ вой (на это онъ и приставленъ), и инженера за жабры, а на его мѣсто другого.

И функціонируетъ вся система. Дураки наблюдаютъ, а умные люди работаютъ.

Но, скажетъ читатель, почему же интеллигенція не перестанетъ работать на коммунистическихъ комиссаровъ?

Къ сожалѣнію, это уже невозможно.

Вся страна охвачена могучей сѣтью контрольныхъ аппаратовъ — партіей, ГПУ, комсомоломъ, профсоюзами, рабоче-крестьянской инспекціей и т. д. Со всѣхъ сторонъ за тобой смотрятъ тысячи глазъ. Если ты будешь саботировать, плохо работать, это сейчасъ же будетъ замѣчено, и ты самое меньшее рискуешь тѣмъ, что вылетишь на улицу и умрешь съ голоду (вѣдь службы, кромѣ государственныхъ учрежденій, найти негдѣ).

«Ну, а если бы вся интеллигенція забастовала?» Конечно, власть полетѣла бы. Но не можетъ вся интеллигенція выступить вмѣстѣ. Для этого надо сорганизоваться, а каждая, малѣйшая попытка организаціи душится ГПУ въ самомъ зародышѣ.

И эта большевицкая система принужденія не только прочно установилась, но и все время совершенствуется. Напримѣръ, было одно время такъ, что нѣкоторые незамѣнимые профессора-спеціалисты (конечно, единицы) получали и по 500 рублей въ мѣсяцъ жалованья. Что подѣлаешь — незамѣнимый. Не заплатишь — онъ уйдетъ, и другое совѣтское же учрежденіе охотно его приметъ и еще больше заплатитъ.

А потомъ сообразили. ЦК партіи издалъ секретный циркуляръ всѣмъ коммунистамъ-руководителямъ вѣдомствъ, согласно которому, если видный спеціалистъ заартачится и бросить учрежденіе, то ни одно другое совѣтское учрежденіе не смѣетъ принять его къ себѣ на службу подъ страхомъ строжайшей партійной личной отвѣтственности возглавляющаго его коммуниста.

И картина сразу помѣнялась. Теперь снижаютъ жалованье а онъ помалкиваетъ, да сидитъ. «Не хотите — пожалуйте на улицу. Можете помирать съ голоду. Хоть вы и незамѣнимый, а васъ никуда на порогъ не пустятъ».

Дальше — больше. Та же угроза голодной смерти виситъ надъ вами, если вы, по мнѣнію вашего коммунистическаго начальства, работаете недостаточно энергично.

И работаютъ. Часто изо всѣхъ силъ работаютъ. Кому охота помирать съ голоду!

И все же — фактъ, что огромное большинство населенія враждебно къ власти. А почему эта власть держится?

Держится поточу, что всякое политическое недовольство совершенно не опасно для власти до того момента, пока оно не выливается въ какія-то организаціонныя формы. Недовольство въ СССР есть, и огромное. Организаціонныхъ формъ для него нѣтъ. Малѣйшій шагъ къ тому, чтобы это недовольство организовать, влечетъ немедленный и безпощадный ударъ ГПУ.

Конечно, вся эта система можетъ существовать только до тѣхъ поръ, пока она предоставлена самой себѣ. Но если не будетъ какихъ-либо внѣшнихъ потрясеній, эта система можетъ просуществовать еще долгіе годы. А если эти потрясенія произойдутъ, напримѣръ, въ формѣ войны, картина, какъ я уже имѣлъ случай сказать, рѣзко измѣнится. Аппаратъ насилія расползается по всѣмъ швамъ, интеллигентъ, который не можетъ саботажить сейчасъ, потому что черезъ мѣсяцъ-другой его саботажъ откроется, и онъ, не принеся пользы дѣлу, заплатить за свой шагъ головой, во время войны будетъ саботажить, поточу что мѣсяцъ, который въ его распоряженіи, это мѣсяцъ рѣшающій. Здѣсь есть на что рискнуть. Голодающее сейчасъ старое офицерство вступитъ въ армію, получитъ оружіе, и посмотримъ, въ какую сторону оно направитъ оружіе при первомъ подходящемъ случаѣ. Наконецъ, заговоры и возстанія, которые сейчасъ безцѣльны (какая, въ самомъ дѣлѣ, польза, если вы устроите сейчасъ возстаніе съ кучкой смѣлыхъ людей и захватите какой-нибудь городъ? Все равно васъ завтра подавятъ), во время войны будутъ играть колоссальную роль, потому что каждое возстаніе — это ударъ по работѣ тыла, по транспорту, а значитъ и по фронту. Взорвите сейчасъ мостъ въ Россіи — это пустяки. А во время войны взорванный крупный мостъ по важной желѣзнодорожной линіи — это колоссальный ударь по большевикамъ.

По всѣмъ этимъ путямъ борьбы съ большевиками потекутъ во время войны огромныя силы, находящіяся сейчасъ въ потенціи. И это очень хорошо понимаетъ политбюро. Вотъ почему такъ боится оно войны.

Но подъ спудомъ всѣ эти силы находятся потому, что все охватилъ, все давитъ жесткій большевицкій аппаратъ.

Въ этомъ аппаратѣ одно изъ первыхъ мѣстъ принадлежитъ ГПУ. Объ этомъ почтенномъ институтѣ мы и поговоримъ въ ближайшей статьѣ.

(Продолженіе слѣдуетъ.)

Б. Бажановъ
Возрожденіе, №1313, 5 января 1929

Visits: 22