Вычиталъ у проф. П. А. Сорокина («Борьба за Россію») нѣсколько бодрыхъ, здоровыхъ и освѣжающихъ мыслей:

— О Россіи, о русской культурѣ; о русскомъ народѣ, о русскомъ будущемъ…

П. А. Сорокинъ вѣритъ въ Россію, какъ набожные люди вѣруютъ въ Бога.

Нынѣшнее безчестіе его не пугаетъ.

— «Будьте покойны, — говоритъ онъ, — Батый, поляки, шведы, Наполеонъ, Дизраэли и сонмъ другихъ историческихъ противниковъ Россіи были на тысячу головъ выше грубіяна Сталина и пьянчуги Рыкова… И что же, ничего; Русь-матушка справилась, да еще какъ».

Словъ нѣтъ, Россія свернетъ шею и большевизму. Кто же въ этомъ сомнѣвается? Даже большевики не сомнѣваются.

— Глуповатый Сталинъ, подловатый Троцкій, сволочеватый Зиновьевъ, вороватый Нахамкесъ — всѣ это знаютъ.

Но и за всѣмъ тѣмъ я чувствую большой стыдъ, что «глуповатый и сволочеватый» десять лѣтъ сидятъ на головѣ нашей родины и забиваютъ ей въ темя гвозди Карла Маркса…

Добрость — хорошая вещь, чудесная вещь, но, когда я вспоминаю, что изъ всѣхъ народовъ Европы только мы, только русскіе, находимся во власти «глуповатаго» и «сволочеватаго», мнѣ опять дѣлается мучительно неловко.

Не Богъ вѣсть какія культурныя силы накопила Венгрія — развѣ мы ниже, меньше, слабѣе Венгріи? А вотъ прописала же она ижицу своимъ большевикамъ, да еще какую ижицу!

И нѣмцы прописали.

И итальянцы прописали…

Въ Берлинѣ фельдфебель Носке прописалъ.

Человѣкъ, который умѣлъ стрѣлять и зналъ, когда и въ кого надо стрѣлять.

— «Такъ что же, вы будете въ насъ изъ пулеметовъ стрѣлять?» — кричали ему большевики.

И нѣмецъ спокойно отвѣтилъ:

— А вы думаете, изъ зонтиковъ? Конечно, изъ пулеметовъ.

У нихъ былъ фельдфебель Носке.

У насъ — присяжный повѣренный Керенскій.

— Да, я знаю, я вѣрю, я вижу, что «глуповатый» и «сволочеватый» уже подходятъ къ концу своего политическаго, а можетъ быть, и земного поприща. Но меня приводитъ въ ужасъ, что поприще это затянулось на десять лѣтъ.

— Сколько стоили Россіи эти десять лѣтъ?

— Много, очень много милліардовъ.

Батый обошелся дешевле, и Наполеонъ дешевле, не говоря уже о полякахъ, шведахъ и прочей мелочи.

И вотъ эта мысль, что русскіе милліарды, накопленные народомъ за тысячу лѣтъ труда, брошены подъ ноги проходимцамъ и сожжены «глуповатымъ» и «сволочеватымъ», — не даетъ мнѣ покоя и мѣшаетъ моему оптимизму.

— Фельдфебель Носке этого не позволилъ бы.

И потомъ: «глуповатый» и «сволочеватый» еще не ликвидированы. Ихъ еще надо будетъ вышибать. И кто возьмется предсказать, что мы и на эту простую операцію не израсходуемъ новыхъ милліардовъ и новыхъ человѣческихъ гекатомбъ?….

У насъ все это какъ-то трудно и страшно сложно выходитъ…

Въ сознаніи народа окончательно рѣшенъ только одинъ вопросъ — о большевизмѣ.

Но рѣшенъ ли вопросъ о его наслѣдникахъ?

Мы вѣдь и на этотъ вопросъ можемъ истратить милліарды и гекатомбы.

Твердыхъ путей у народа нашего нѣтъ. Нѣтъ и твердой воли… И кто можетъ сказать, куда еще шарахнется матушка-Русь.

— Я знаю только одно: что она не придетъ къ новому, а шарахнется. Непремѣнно шарахнется куда-нибудь…

Помните наши выборы въ учредилку?

Я помню, на Волгѣ, на пароходныхъ пристаняхъ, я читалъ избирательныя листовки.

— «Голосуйте за списокъ номеръ 2, т. е. за партію соціалистовъ-революціонеровъ».

— Почему?

— Потому что эта партія дала намъ Керенскаго и Чернова.

И вѣдь шарахнулись! Всѣмъ многомилліоннымъ стадомъ шарахнулись…

Даже батюшки, даже купцы, даже «буржуи» за Чернова голосовали!

А потомъ отъ Виктора Чернова шарахнулись въ сторону Владимира Ленина.

И опять всѣмъ стадомъ.

И дѣвки-соціалистки, и сознательные солдаты, и безсознательные арестанты.

Да, я знаю, во время революціоннаго половодья на поверхность всегда всплываетъ всякая дрянь. Настоящіе, значительные, большіе люди непремѣнно идутъ на дно, потому что они не нужны. Революція не можетъ обойтись безъ подлецовъ, безъ лжецовъ, безъ христопродавцевъ.

И вотъ я не безъ страха всматриваюсь въ темное будущее и спрашиваю:

— Куда шарахнутся? За какой «списокъ» голосовать будутъ?

Это не значитъ, конечно, что я пессимистъ и склоненъ «каркать».

— Нѣтъ, я убѣжденный, даже «неисправимый» оптимистъ.

Я знаю, что «все придетъ къ концу, какъ угодно Творцу».

Но и самый твердый оптимизмъ не заслоняетъ въ моемъ сознаніи этихъ тревожныхъ вопросовъ:

— Когда придутъ и какъ придутъ и чего это будетъ стоить?

Александръ Яблоновскій
Возрожденіе, №910, 29 ноября 1927

Visits: 32