Я никогда не могъ понять пристрастія вторыхъ литераторовъ (и нашихъ, и не нашихъ) къ псевдонимамъ.

На мой взглядъ, это какое-то чудачество.

— Зачѣмъ человѣку кличка, если у него есть имя, доставшееся отъ родителей. И зачѣмъ писателю прятаться за какую-то чужую спину, хотя бы только воображаемую?

— Развѣ мы дѣлаемъ безчестное дѣло?

Нѣкоторые любители берутъ даже по два и по три псевдонима, хотя ни одинъ не можетъ толкомъ отвѣтить на вопросъ:

— Что намъ скрывать и отъ кого скрывать и зачѣмъ скрывать?

Есть только два случая, когда псевдонимъ кажется мнѣ умѣстнымъ и законнымъ:

— Если фамилія человѣка смѣшна и неприлична (мало ли какія прозвища были на Руси: иной фамиліи и выговорить нельзя при дамахъ).

— Если фамилія человѣка опозорена его предками.

Но все остальное положительно отъ лукаваго.

Я знаю, впрочемъ, что псевдонимы берутся часто смолоду и по легкомыслію. Помню, напримѣръ, какъ въ русской провинціи дѣлались литераторы съ псевдонимами.

Сначала молодой человѣкъ держитъ экзаменъ за шесть классовъ гимназіи и, конечно, не выдерживаетъ.

Потомъ молодой человѣкъ держитъ за четыре класса и, если тоже не выдерживаетъ, то поступаетъ въ газету и выбираетъ себѣ пышный псевдонимъ:

— «Маркъ Аврелій», «Тарквиній Гордый», «Теофрастъ Ренодо» и т. д.

Къ сожалѣнію, редакторы допускали эту смѣшную безвкусицу и я знаю только одинъ случай, когда редакторъ категорически запретилъ и Марка Аврелія и Тарквинія Гордаго, да и то лишь потому, что Аврелій въ публичномъ мѣстѣ подрался съ Тарквиніемъ и дѣло двухъ римскихъ императоровъ поплыло къ мировому.

Очень любятъ псевдонимы и французы. Недавно я читалъ, что какой-то французскій литераторъ (очевидно, очень молодой человѣкъ) пожелалъ называться «Вольтеромъ» и даже «закрѣпилъ» за собой этотъ псевдонимъ въ «хроникѣ общества писателей».

Напрасно молодому человѣку разъясняли, что выбранный имъ псевдонимъ въ свое время былъ уже использованъ г. Аруэ и что чужія прозвища даже на конскихъ заводахъ не принято заимствовать. Такъ, если какая-нибудь лошадь прославилась подъ именемъ «Гальтимора» или «Гладіатора», то вновь родившихся жеребятъ уже не называютъ этими прославленными именами (считается неприлично).

Но г. Вольтеръ Второй лошадиные образцы не считаетъ для себя обязательными и — кто знаетъ? — можетъ быть, появится еще и Вольтеръ Третій и Вольтеръ Четвертый. Хорошо, если гг. Вольтеры поссорятся между собой, по примѣру русскихъ Марка Аврелія и Тарквинія Гордаго и редакторы перестанутъ печатать все — «вольтеровское», во избѣжаніе насмѣшекъ. Ну, а если нѣтъ, то, конечно, тогда къ Вольтеру привыкнутъ читатели и у французовъ будетъ два писателя одноименныхъ:

— Вольтеръ умный и Вольтеръ другой.

Александръ Яблоновскій.
Возрожденіе, № 2195, 6 іюня 1931.

Views: 28