Помѣщенная на-дняхъ въ нашей газетѣ статья М. Артемьева «Религія большевизма» чрезвычайно интересна, какъ свидѣтельство. Г. Артемьевъ, имѣвшій возможность самъ наблюдать большевизмъ въ Россіи, разсказываетъ о томъ, чѣмъ это явленіе кажется тамъ людямъ, религіозно настроеннымъ. Такихъ людей въ Россіи немало и такое отношеніе къ большевизму имѣетъ, слѣдовательно, немалое жизненное и общественное значеніе. Большевизмъ кажется этимъ людямъ религіей сатаны. Это само по себѣ весьма интересно. Но есть ли онъ на самомъ дѣлѣ то, чѣмъ онъ въ данномъ случаѣ кажется — это вопросъ иной.
***
Законность подобной точки зрѣнія для вѣрующихъ людей, имѣющихъ несчастье пребывать подъ властью большевиковъ, не подлежитъ сомнѣнію. Они на эту точку зрѣнія имѣютъ такъ сказать право, даваемое имъ испытанными ими и испытываемыми подвигами мученичества и исповѣдничества. Гонимые за вѣру люди вообще легко представляютъ себѣ эти гоненія исходящими непосредственно отъ духа тьмы. Христіанскіе мученики первыхъ вѣковъ считали римскихъ цезарей намѣстниками ада. Мы знаемъ теперь, однако, что римско-эллинистическое язычество, боровшееся съ еврействомъ и христіанствомъ, въ свою очередь было готово преслѣдовать въ этихъ религіяхъ казавшіяся ему темными начала эзотеризма.
***
Я хочу здѣсь сказать, что если изложенный въ статьѣ г. Артемьева взглядъ на большевизмъ, какъ на религію сатаны, можетъ быть понятенъ въ средѣ оставшихся подъ властью большевиковъ вѣрующихъ — этотъ взглядъ былъ бы менѣе понятенъ въ средѣ, напримѣръ, русской эмиграціи. Мнѣ кажется, кромѣ того, что этотъ взглядъ былъ бы жизненно и политически вреденъ, ибо онъ возвеличивалъ бы все явленіе большевизма и придавалъ бы ему болѣе обширный историческій смыслъ, нежели онъ на самомъ дѣлѣ имѣетъ.
***
Г. Артемьевъ проводилъ очень остроумныя параллели между организаціей и бытомъ большевизма и какой-либо церковной организаціей, какимъ-либо церковнымъ бытомъ. Марксовы и Ленина писанія могутъ быть дѣйствительно уподоблены съ этой точки зрѣнія Ветхому и Новому Завѣту, ленинскіе уголки — часовнямъ, совѣтскіе съѣзды — церковнымъ соборамъ, коммунистическіе секретари — епископамъ, безчисленныя засѣданія — церковнымъ службамъ. Ритуальное значеніе совѣтскихъ засѣданій показано г. Артемьевымъ весьма убѣдительно. Замѣтимъ однако же, что всѣ эти уподобленія, всѣ эти параллели либо организаціоннаго, либо ритуальнаго, бытового свойства, даютъ нѣкоторый поводъ говорить лишь о пародійной «церковности» большевизма, но не о «религіозности» большевизма. Мнѣ кажется, что «религіозность» большевизма — это совсѣмъ другая тема. Ибо если церковность и религіозность не всегда совпадаютъ даже на путяхъ божественнаго произволенія, то почему мы должны думать, что совпадаютъ они въ большевицкой бѢсовской пародіи на Церковь?..
***
Объ этой бѣсовской пародіи большевиковъ на церковность можно говорить. Но я поостерегся бы говорить о религіи большевизма. Большевицкая, коммунистическая «церковь» есть лишь частичный случай какой-то гораздо болѣе ширной и гораздо болѣе варьирующейся въ своихъ эпизодахъ «безбожной вѣры». Жизненная проекція ея и бытовыя преломленія могутъ имѣть совершенно иныя формы. Эти иныя формы мы можемъ наблюдать и вокругъ насъ, въ нашей жизни на Западѣ… Большевики насчитываютъ быть можетъ не такъ много своихъ политическихъ единомышленниковъ заграницей, какъ своихъ «безбожныхъ единовѣрцевъ». И въ этомъ, быть можетъ, заключается причина тѣхъ, иной разъ неожиданныхъ, сочувствій и поддержекъ, которыя большевизмъ встрѣчаетъ въ странахъ совсѣмъ иного соціальнаго строя.
Павелъ Муратовъ.
Возрожденіе, № 2177, 19 мая 1931.
Views: 27