Только что вышла на французскомъ языкѣ посвященная Ленину книга С. С. Ольденбурга. Это — тщательно подобранныя выдержки изъ писаній и рѣчей Ленина (за 1917-1923 годы), связанныя мастерскими по краткости и точности примѣчаніями автора. *)
О размѣрахъ Ленина, какъ исторической личности, продолжаютъ спорить… Однако нѣтъ ли тутъ недоразумѣнія? — Вѣдь утвержденіе, что Ленинъ повліялъ на ходъ событій болѣе, нежели кто-нибудь изъ его современниковъ, отнюдь не обуславливаетъ положительной оцѣнки его дѣятельности. Напротивъ, только признавъ исключительную роль Ленина, мы въ правѣ возложитъ на него цѣликомъ отвѣтственность за то мерзкое, что совершено въ Россіи при немъ и его именемъ. Если же отвергнутъ эту роль, то съ логической неизбѣжностью придешь хотя бы къ частичному оправданію Ленина, иначе говоря — большая доля его отвѣтственности переложится на обстоятельства, на среду, на рокъ, который де все равно привелъ бы къ тому, что случилось, кто бы ни оказался на мѣстѣ Ленина…
Замѣчательно то, что опредѣляющая событія роль Ленина убѣдительно проступаетъ и въ трудѣ С. С. Ольденбурга, хотя онъ склоненъ скорѣе къ ея умаленію, — въ своемъ предисловіи авторъ сочувственно ссылается на извѣстное заявленіе лорда Биркенхеда, направленное противъ «мифа о величіи Ленина».
Все, что писалось и говорилось Ленинымъ за 1917-1923 годы, писалось и говорилось не въ качествѣ теоретическаго упражненія: нѣтъ, это слова, предназначавшіяся для претворенія въ дѣйствіе и въ дѣйствіе претворявшіяся.
И вотъ: нигдѣ, ни разу на протяженіи своего пятилѣтняго правленія ни къ кому не обратился Ленинъ со словомъ убѣжденія. Онъ довольствовался тѣмъ, что заявлялъ свое мнѣніе и показывалъ, какъ оно выводится изъ, принятыхъ за неоспоримые, догматовъ марксизма. Иногда онъ опровергалъ инакомыслящихъ, но опровергалъ такъ, какъ это дѣлается по отношенію къ еретикамъ: доказывалъ несовмѣстимость ихъ ученій съ правовѣріемъ, но не снисходилъ до того, чтобы убѣждать кого-то не итти за ними. Ленинъ явно ощущалъ себя не первымъ среди равныхъ, какимъ долженъ былъ быть по офиціальной конституціи ЦК партіи и совнаркома, а — вождемъ на какомъ-то особомъ планѣ; и такимъ вождемъ, двигателемъ событій, онъ и былъ на самомъ дѣлѣ.
Въ чемъ же была сущность той рѣдко встрѣчающейся въ исторіи силы, что была дана Ленину? Понять ее можно, только установивъ, какому превращенію подвергъ онъ то міросозерцанье, пророкомъ котораго былъ.
П. И. Новгородцевъ блестяще показалъ, что ученіе Маркса отнюдь не такъ стройно, какъ это принято думать. Наоборотъ, оно страдаетъ двойственностью, на самый основной практическій вопросъ даетъ два взаимно исключающихъ отвѣта. Съ одной стороны, событія, ведущія къ торжеству соціализма, развертываются съ желѣзной необходимостью: отсюда вытекаетъ своеобразный эволюціонизмъ, программа пассивнаго выжиданія того блаженнаго дня, когда свершится очистительная катастрофа, рухнетъ буржуазный міръ и настанетъ соціалистическое царство. Съ другой стороны, все совершающееся имѣетъ по Марксу своей основой борьбу классовъ; а если такъ, то отъ носителя соціализма, пролетарскаго класса, требуется активное сокрушенье препятствій, насильственное, революціонное разрушеніе буржуазнаго правопорядка.
Западно-европейскій соціализмъ, какъ извѣстно, изъ этихъ двухъ тенденцій, заложенныхъ въ самомъ ученіи, усвоилъ преимущественно первую. Характерно, что, когда обнаружилось значительное отклоненіе хода событій отъ предвидѣній Маркса, марксизмъ родилъ «ревизіонизмъ», который сначала почитался ересью, но позднѣе фактически побѣдилъ; а это привело къ значительной перестройкѣ воззрѣній на самую сущность соціалистической революціи и ея послѣдствій и къ нѣкоторому паденію революціонности европейскаго соціализма.
Сила Ленина была въ томъ, что онъ съ маніакальнымъ упростительствомъ преодолѣвалъ двойственность ученія Маркса, безоговорочно презрѣлъ въ немъ всѣ эволюціонные элементы, усвоилъ только революціонные, а эти послѣдніе приспособилъ до того, что они встрѣтились со смутными вожделѣніями массъ, и тѣмъ далъ исходъ низменнымъ побужденіямъ, всегда таящимся въ человѣческихъ душахъ, готовымъ порою разорвать тонкую въ сущности оболочку культурныхъ навыковъ. Историческая роль суждена была Ленину потому, что, въ силу сложныхъ причинъ, въ 1917 году этотъ разрывъ сталъ объективно возможенъ въ душѣ русскаго человѣка, въ душѣ многогранной, содержащей въ ирраціональномъ сочетаніи логически исключающія другъ друга возможности. Упроститель Маркса, Ленинъ сдѣлался и упростителемъ русской души; онъ извлекъ изъ нея затаенный въ ней сатанинскій ликъ. Его роковая ролъ, начавшаяся съ момента вступленія его на русскую землю 3-го апрѣля 1917 г., съ необыкновенной яркостью проступаетъ въ только что вышедшей «Исторіи русской революціи» Троцкаго.
Кажется непонятнымъ, какъ могъ Ленинъ, будучи послѣдовательнымъ марксистомъ, — а онъ не менѣе послѣдователенъ, чѣмъ отвергающіе его, какъ еретика, соціалисты школы Каутскаго или Жореса, — какъ могъ Ленинъ рѣшиться на прыжокъ въ царство соціализма при отсутствіи тѣхъ условій, которыя, по Марксу и Энгельсу, должны этому прыжку предшествовать? Напрасное недоумѣніе: вѣдь Ленинъ вѣрилъ, что наступили послѣднія времена, въ великой міровой войнѣ онъ узрѣлъ тотъ «окончательный кризисъ капитализма», который долженъ предшествовать осуществленію соціалистическихъ чаяній, — «экспропріаціи экспропріаторовъ».
Любопытно прослѣдить по книгѣ С. С. Ольденбурга, какъ владѣла имъ вѣра въ то, что соціалистическая революція не ограничится одной страной, а перекинется на весь міръ, къ ней уже готовый. Эта вѣра достигла кульминаціонной точки, когда Венгрія превратилась въ совѣтскую республику. Какъ видно изъ примѣчанія Каменева къ посмертному изданію трудовъ Ленина, Ленинъ рѣшился на наступленіе черезъ Румынію въ помощь Венгріи. Уже собирались войска и готовился ультиматумъ Румыніи. Уже мерешилось красное знамя, развивающееся, по примѣру Будапешта, надъ Вѣной и Берлиномъ. Но тутъ развернулось наступленіе Деникина, спутавшее всѣ карты. Ленинъ умолкъ по вопросамъ международной политики почти на десять мѣсяцевъ, и только въ декабрѣ 1919 года вновь заговорилъ на тему о неизбѣжности мірового соціалистическаго переворота.
«Эсхатологія» Ленина не оправдалась. Если не ему, то его преемникамъ пришлось допустить «стабилизацію капитализма», иными словами — признать ошибочнымъ тотъ ленинскій тезисъ, который толкнулъ перваго «краснаго вождя» на октябрьскій переворотъ. Кстати сказать, это не помѣшало Сталину строить свою «эсхатологію» во всемъ аналогично ленинской: нынѣшній міровой экономическій кризисъ онъ объявилъ тѣмъ «окончательнымъ кризисомъ», во время котораго до конца вскроются противорѣчія капитализма.
На Ленина неисполненіе пророчества о близости міровой соціальной революціи оказало несомнѣнное вліяніе: вѣдь именно оправданность пророчествъ объ удачѣ переворота и о судьбахъ Брестскаго мира окончательно вознесла его на недосягаемую партійную высоту и дала послѣднюю опору его самоувѣренности, отсутствіемъ которой онъ, правда, никогда не страдалъ. Другимъ разочарованіемъ была «измѣна крестьянъ», непредвидѣнное, пассивное ихъ сопротивленіе, еще болѣе, нежели кронштадтское возстаніе, побудившее Ленина къ отказу отъ немедленнаго коммунизма.
Въ навязываніи партіи перехода къ НЭП-у — лебединая пѣснь Ленина-вождя. Отъ его послѣдующихъ выступленій (правильно объединенныхъ С. С. Ольденбургомъ подъ заголовкомъ «Сомнѣнія, предупрежденія») вѣетъ совсѣмъ не тѣмъ духомъ, какъ отъ болѣе раннихъ выступленій. Въ нихъ безспорно уже сказывается болѣзнь, положившая конецъ его жизни. Но кто знаетъ, не сыграла ли и въ его болѣзни извѣстную роль трещина въ монолитной прежде психикѣ его, та трещина, которая образовалась вслѣдствіе крушенія ожиданій, казавшихся ему непреложными?
Хотя переходъ къ НЭП-у былъ уступкой, началомъ конца для перваго «краснаго вождя», но этотъ переходъ и есть самое яркое свидѣтельство объ исторической роли Левина. Лордъ Биркенхедъ говоритъ, правда, что въ виду полнаго провала экономики военнаго коммунизма, Ленину не стоило большихъ усилій склонить своихъ товарищей въ пользу НЭП-а, однако и тутъ истина смѣшана съ заблужденіемъ.
Въ самомъ дѣлѣ, весной 1921 годь всѣ мыслящіе люди въ Россіи ощущали, что катастрофа надвинулась вплотную; предвидя крушеніе военнаго коммунизма, всѣ были увѣрены (и это было объективно вѣроятнѣе), что одновременно съ системой рухнетъ и проводившая ее власть. Ленинъ ощутилъ эту «вѣроятность», — а это рѣдко дается даже первокласснымъ вождямъ, — принялъ рѣшеніе, кромѣ него, никому не приходившее въ голову (Троцкій, самый способный послѣ Ленина человѣкъ въ партіи, напрасно говоритъ теперь, будто и онъ совѣтовалъ тогда уступки: на самомъ дѣлѣ, онъ хотѣлъ еще сильнѣе зажать клещи), и свое рѣшеніе навязать своимъ помощникамъ, несмотря на оппозицію, о силѣ которой только теперь, черезъ десять лѣтъ, начинаешь кое-что узнавать.
Это рѣшеніе по крайней мѣрѣ на десять лѣтъ отдалило гибель коммунистической власти; этимъ рѣшеніемъ, главнымъ образомъ, объясняется то, что и сейчасъ въ офиціальной Россіи молятся на Ленина и ссылаются на его слова при каждомъ поводѣ. Это ли не исключительно яркій примѣръ вліянія личности на ходъ историческихъ событій?
Ни въ одномъ, пожалуй, изъ историческихъ дѣятелей, на протяженіи всей исторіи, не воплощалась такъ полно и нераздѣльно сила зла, какъ въ Ленинѣ. Однако это не мѣшаетъ тому, что онъ былъ силой, притомъ силой первоклассной, — съ этимъ спорить никакъ нельзя.
Этой силы уже нѣть, но еще велика инерція. Это нужно знать и понимать, что ленинской инерціи можетъ быть съ успѣхомъ противопоставлена только другая, противоположная по тенденціи сила — организованная, планомѣрно дѣйствующая. одухотворенная живой идеей.
*) Lénine. La révolution bolchéviste. Ecrits et discours de Lénine de 1917 à 1923, traduits et annotés par S. Oldenbourg. Payot. Paris. 1931.
H. С. Тимашевъ.
Возрожденіе, № 2201, 12 іюня 1931.
Views: 17