Россія для нуждъ Германіи. — Главнѣйшій стимулъ. — «Теорія» Рехберга: «Отдайте намъ все, что требуемъ или мы съ большевиками, и тогда конецъ». — Чего еще они потребуютъ? — Германія и національная Россія. — Балтійцы-спеціалисты по русскимъ дѣламъ. — Нѣкоторыя утѣшенія. — Безъ заключенія.

Россія для нуждъ Германіи, для германской колонизаціи, Россія какъ источникъ богатствъ, человѣческаго матеріала, — какъ благодарнѣйшая страна для эксплоатаціи — все это, въ концѣ концовъ, не главный стимулъ, двигающій Германіей въ ея совѣтофильской политикѣ. Такой стимулъ поддавался бы оспариванію. Естественно, и для самихъ нѣмцевъ вставалъ бы вопросъ, — не выгоднѣе ли Германіи сосѣдство Россіи національной, — такъ ли уже политически мудро стараться Россію обстоятельнѣе поэксплоатировать?

Не слѣдуетъ ли, наконецъ, уже теперь склонять будущую Россію къ сотрудничеству съ Германіей, вмѣсто того, чтобы озлоблять ее противъ нея?

— Да, когда падутъ большевики, вы будете на мѣстѣ, какъ того желаете, — говорятъ нѣмцамъ русскіе эмигранты. — Но вѣдь вы окажетесь тогда друзьями свергнутой ненавистной власти.

— Это пустяки, — отвѣчаютъ нѣмцы, — исторія забываетъ о подобныхъ мелочахъ. Мы вѣдь всегда будемъ необходимы Россіи.

Главнѣйшій стимулъ ясенъ давно каждому, кто мало-мальски слѣдитъ за германской политикой. Подробно излагать его было бы просто наивно. Но интересно и поучительно постараться воочію убѣдиться въ немъ, нащупать его во всей его значительности, жизненности. И вотъ для этого меньше всего даютъ бесѣды съ тѣми, кто этотъ стимулъ открыто выставляетъ.

Какъ разъ наоборотъ, — бесѣды сначала съ г. фонъ Керберомъ, затѣмъ съ г. Арнольдомъ Рехбергомъ, заклятымъ врагомъ большевиковъ и всѣхъ ихъ поддерживающихъ, оказались наиболѣе симптоматичными. И не въ томъ, что оба эти дѣятеля кого-то разоблачили, поставили какія-то точки надъ і, а въ самой ихъ психологіи, политическомъ настроеніи, которое неожиданно, съ максимальной очевидностью, сливалось съ настроеніемъ, общимъ для всего того, что касается германо-совѣтскихъ отношеній.

***

Арнольдъ Рехбергъ — одинъ изъ богатѣйшихъ людей въ Германіи, одинъ изъ руководителей калійной промышленности, въ годы войны близкій къ верховному командованію, близкій затѣмъ къ ген. Гофману, финансировавшій, какъ увѣряютъ, младогерманскій орденъ, настаивающій теперь на сближеніи съ Франціей, часто выступающій во французской печати, требующій ни болѣе, ни менѣе, какъ франко-германскаго военнаго союза для борьбы съ большевиками.

Не правда ли, — должно было казаться, — вотъ человѣкъ, понимающій гдѣ подлинная опасность, готовый, чтобы побороть ее, подать руку тѣмъ, кого всякій нѣмецъ въ душѣ все еще считаетъ злѣйшимъ своимъ врагомъ?

Вотъ этотъ человѣкъ, большой, сутулый и полнотѣлый, грузно усѣвшись въ кресло, дымя сигарой — подъ черное кофе, началъ мнѣ развивать свою теорію. Говорилъ онъ самоувѣренно, доктринерскимъ, не терпящимъ возраженія тономъ, словно говорилъ онъ вещи, оспаривать которыя просто глупо и неприлично. Послѣ каждой, вѣроятно, особо казавшейся ему эффектной тирады онъ останавливался и улыбался, словно жалѣя тѣхъ, которые все еще не согласны съ нимъ. И отъ этой соболѣзнующей улыбки и отъ самой теоріи его дѣлалось невольно совѣстно и за себя, и за него, такъ что сразу и не сообразить было, — какъ на этакое отвѣтить. Чувствовалось, что поставленъ въ глупѣйшее положеніе. Станешь возражать, г. Рехбергъ заявитъ: да вѣдь вы тоже большевикъ, значитъ?

Теорія эта сводилась къ слѣдующему:

Міръ погибъ, потому что большевики достигаютъ всего, что хотятъ. Они — самые умные, самые проницательные политики нынѣшнихъ временъ. Равныхъ имъ не было въ прошломъ, не будетъ, вѣроятно, и въ будущемъ.

Дѣйствительно, вѣдь все у нихъ разыграно, какъ по нотамъ и все удается. Шталинъ, — такъ нѣмцы всегда произносятъ, — одно изъ самыхъ потрясающихъ явленій современности. Онъ все понялъ. Безработица растетъ въ Европѣ и должна расти, потому что — перенаселеніе. А рынки для сбыта систематически разрушаются Москвой. Въ этомъ и только въ этомъ весь смыслъ событій въ Китаѣ, Индіи, колоніяхъ. Лейтъ-мотивъ: большевики все знаютъ, всего достигаютъ. Еще нѣсколько лѣтъ ихъ владычества и несчастные народы Европы, какъ маріонетки, движимыя Москвой, пойдутъ на братоубійственную войну. И тогда крышка — міровая революція, большевизмъ всюду.

Германіей, правой Германіей большевики завладѣли всецѣло. Правые нѣмцы — а вѣдь они, увы, большинство страны, — убѣждены, что спасеніе въ красной арміи. Большевицкіе милліоны дѣлаютъ свое дѣло. Разговаривая теперь съ вліятельнымъ лицомъ въ Берлинѣ, будь онъ представитель стариннаго германскаго рода, генералъ или высшій чиновникъ, будь онъ депутать или крупный журналистъ, — вы всегда должны имѣть въ виду, — а вдругъ онъ подкупленъ Москвой!

Вѣдь чуть ли ни каждый третій правый депутатъ платный агентъ Шталина. Москва все предусмотрела и бьетъ навѣрняка.

Такъ говорилъ Арнольдъ Рехбергъ. Признаюсь, мнѣ еще никогда не приходилось слышать изъ устъ антибольшевика такой рекламы большевикамъ, изъ устъ нѣмца — такой унизительной оцѣнки Германіи. Непонятными представлялись его рѣчи. Но г. Рехбергъ продолжалъ и неожиданно разсѣялся туманъ и стало все кристально яснымъ, какъ Божій день.

Понятными стали и это поклоненіе «большевицкой мудрости», и этотъ безпредѣльный передъ ней страхъ, и то что г. фонъ-Керберъ — кстати, ближайшій сотрудникъ г. Рехберга — трубитъ повсюду, что правая Германія на колѣняхъ передъ Москвой.

Такъ вотъ, г. Рехбергъ сказалъ слѣдующее:

Мірь погибъ, если… если не спасетъ его Германія. А спасти его можетъ она и только она. Потому, что Германія способна раздавить большевизмъ. Но… но раздавитъ его она лишь тогда, когда снимутъ съ нея бремя, возложенное Версальскимъ договоромъ, возстановятъ старую армію, вернутъ «коридоръ», колоніи. О, тогда Германія будетъ заодно съ Франціей, а въ противномъ случаѣ… въ противномъ случаѣ, какъ это ему, Арнольду Рехбергу, ни прискорбно, и хотя онъ лично и всегда, конечно, будетъ противъ этого, — Германія должна итти на союзъ съ красной арміей. Ибо путь Германіи либо съ Западомъ, либо съ большевизмомъ, который все сотретъ.

Да и трудно винить Германію, продолжалъ г. Рехбергъ. А вы, русскіе, тоже не надѣйтесь на свои силы: безъ насъ не скинете вы большевиковъ. Вѣрьте въ насъ.

Затѣмъ г. Рехбергь принялся развивать мысль, что Германія, конечно, стоитъ за единую Россію, въ которой видитъ своего будущаго союзника, но и это онъ выразилъ въ весьма деликатной формѣ: конечно, за освобожденіе отъ большевиковъ Россія должна будетъ поблагодарить Германію, вѣдь русскіе сейчасъ въ такомъ положеніи, что имъ даже какъ-то неловко торговаться и т. д., и т. д.

***

— Дружба съ большевиками, — сказалъ мнѣ правый нѣмецкій политикъ, — козырь, который мы съ удовольствіемъ обмѣняемъ на что-нибудь другое, напримѣръ, на «коридоръ» — въ компенсацію вѣдь можно Польшѣ отдать хотя бы Литву, — на колоніи, ну, еще кое на что…

Но отъ другого я уже услышалъ о возвращеніи Шлезвига и… Эльзаса и Лотарингіи, а отъ третьяго, что Германія порветъ съ большевиками въ тотъ же день, когда будетъ отмѣненъ цѣликомъ Версальскій договоръ.

И вспомнилось, что вѣдь прежде рѣчь шла всего лишь объ эвакуаціи Рейна, и становилось совершенно неяснымъ, докуда же нѣмцы пойдутъ въ своихъ требованіяхъ.

Вспомнилось также, что г. Рехбергъ на мой вопросъ, «а что, если Франція не согласится на возстановленіе германской арміи, не заключитъ военной конвенціи съ Германіей?» — отвѣтилъ:

— Это единственный выходъ, въ противномъ же случаѣ — конецъ.

И вотъ, чѣмъ больше бесѣдуешь съ нѣмцами о германо-совѣтскихъ отношеніяхъ, тѣмъ чаще приходишь къ выводу, что выхода действительно нѣтъ, т. е. что ни одна уступка не удовлетворитъ нѣмцевъ, развѣ что такая, на которую — смѣшно и думать теперь, — чтобы пошла противная сторона. Значитъ, конецъ? — какъ заявляетъ г. Рехбергъ. Вѣрнѣе — продолженіе дружбы нѣмцевъ съ большевиками, — потому что не только Франція или Польша, но вѣдь и Англія и Америка не станутъ сами работать на возвеличеніе Гермаиіи, не будутъ давать пищи для ея и безъ того все растущей мощи.

Бесѣда съ г. Рехбергомъ объяснила основное настроеніе, которымъ руководствуется Германія въ своей дружбѣ съ Москвой.

То, что это козырь противъ Запада, ясно и безъ того всякому, но то, что этотъ козырь неотдѣлимъ отъ германской политики, что она отъ него не откажется, явствуетъ неоспоримо изъ того, что говорятъ и пишутъ какъ разъ тѣ, которые въ Германіи возстаютъ противъ большевизма.

Но одно утѣшительно. Теперь это всего лишь козырь. Прежніе восторги отъ совѣтскихъ порядковъ улетучились.

Самъ Курціусъ, совѣтофильски настроенный, и, кстати, знающій русскій языкъ, — какъ говорятъ люди, близкіе къ министерству иностранныхъ дѣлъ, — заявляетъ въ частныхъ бесѣдахъ, что козырь этотъ ему претитъ. Но отказываться отъ него онъ, конечно, не намѣрень. То же заявляетъ и начальникъ канцеляріи Гинденбурга, статсъ-секретарь Мейснеръ, этотъ козырь въ свое время поставившій, вмѣстѣ съ графомъ Брокдорфъ-Ранцау и барономъ Мальцаномъ, въ основу германской внѣшней политики.

***

Германія и національная Россія… Этотъ вопросъ сейчасъ какъ будто не существуетъ. Однако его можно нащупать, можно обнаружить, какъ остро, съ какой болѣзненностью, воспринимаютъ его нѣмцы.

Развѣ не характерно заявление доктора Геббельса о томъ, что онъ не хочетъ имѣть сношеній съ представителями бѣлой эмиграціи только потому, что ея центръ — Парижъ!

Надо пожить въ Германіи, чтобы убѣдиться, съ какимъ безпокойствомъ нѣмцы относятся ко всему, что касается эмиграціи, какъ волнуетъ ихъ ея отношеніе къ Франціи. И вотъ что еще характерно. Нѣмцы, слѣдящіе за русскими дѣлами, придаютъ сейчасъ большое значеніе третьей эмиграціи и страшно волнуетъ ихъ то, что она, — по ихъ свѣдѣніямъ, — пользуется поддержкой французскихъ властей.

Еще два слова о «козырѣ». Правая Германія открыто играетъ имъ, лѣвая относится къ нему примѣрно такъ же, какъ къ побѣдѣ Хитлера — старается извлечь изъ него выгоду. «Не мы виноваты, видите до чего насъ довели…»

Единственное для насъ преимущество позиціи лѣвыхъ въ томъ, что они этотъ козырь, такъ сказать, сами не создаютъ, а лишь пользуются имъ, посколько онъ имѣется. Лѣвые глубже, чѣмъ правые, чувствуютъ, что «большевицкій козырь» лишь тактика; этой тактикой они не проникнуты, не стали ея рабами. Поэтому имъ легче будетъ, чѣмъ правымъ, отъ нея, при случаѣ, отвернуться.

***

Въ правыхъ германскихъ кругахъ спеціалистами по русскимъ дѣламъ являются балтійцы — изъ той, къ слову будь сказано, — меньшей части балтійцевъ, которая извѣрилась въ единой Россіи, мечтаетъ о ея раздѣлѣ въ пользу Германіи, о возможно большей ея эксплоатаціи и въ первую очередь о ликвидаціи лимитрофовъ, присоединеніи «балтійскихъ провинцій» къ имперіи.

При Гугенбергѣ, полная неосвѣдомленность котораго въ вопросахъ иностранной политики ни для кого уже не является тайной, такими спеціалистами являются баронх Фрейтагъ фонъ Лорингхофенъ и баронъ Фитингофъ-Шелль.

Бар. Фрейтагъ писалъ въ газетѣ «Тагъ» 1 марта 1929 г.:

«Не гоняться на призракомъ соглашенія съ Франціей должна Германія, а рука объ руку итти со своимъ естественнымъ союзникомъ».

Этотъ господинъ, кстати, членъ рейхстага, нынѣ толкающій Германію итти рука объ руку съ большевиками, такой же русскій, какъ любой изъ насъ. Въ прошломъ, онъ — профессоръ Ярославскаго лицея, игравшій даже довольно видную роль среди русской либеральной общественности.

При Хитлерѣ спеціалистомъ по русскимъ дѣламъ состоитъ тоже балтіецъ — Розенбергъ. И такъ повсюду, при редакціяхъ правыхъ газетъ, правыхъ клубахъ и т. д.

Но вотъ въ этихъ правыхъ кругахъ наблюдается нынѣ нѣкоторый поворотъ, — и это въ связи съ хитлеровской побѣдой. Хитлеровцевъ обвиняютъ въ сношеніяхъ съ большевиками. Быть можетъ, и были такія сношенія, но, очевидно, не въ нихъ дѣло. Хитлеровцевъ, естественно, клонитъ къ фашизму и въ ихъ средѣ, вопреки г. Розенбергу, все больше раздается голосовъ за союзъ съ Италіей. Тѣмъ самымъ, союзъ съ СССР отходитъ какъ бы на второй планъ. Эти вѣянія, несмотря на противодѣйствія балтійцевъ, проникли и въ гугенбергскіе круги. Люди Гугенберга стараются ни въ чемъ не отставать отъ хитлеровцевъ…

***

Какой же выводъ изъ всего вышесказаннаго?

О будущемъ, по словамъ Наполеона, говорятъ только сумасшедшіе. Давать заключеніе о текущихъ событіяхъ врядъ ли разумно. Въ этихъ очеркахъ я не старался притти къ нему, а лишь, такъ сказать, нащупать руководящія настроенія въ современной германской политикѣ.

Эти настроенія въ цѣломъ лучше всего, какъ мнѣ кажется, и выражаются понятіями, поставленными въ заглавіи:

Хаосомъ, мощью и дисциплиной.

Л. Любимовъ.
Возрожденіе, №1968, 22 октября 1930.

Views: 27