Не только внутри страны хорошо поставленъ шпіонажъ ГПУ. Иностранный отдѣлъ ГПУ подъ руководствамъ Трилиссера, объединяющій всю заграничную дѣятельность ГПУ, наладилъ огромную и хорошо развѣтвленную шпіонскую сѣть заграницей. Я часто слышалъ въ ЦК, какъ видные чекисты хвастались насчетъ результатовъ работы своего шпіонскаго аппарата. Напримѣръ, они разсказывали, что когда китайское правительство въ Пекинѣ заключило секретный договоръ съ какой-то великой державой, то Караханъ, бывшій въ Пекинѣ совѣтскимъ посломъ, вызвалъ къ себѣ резидента ГПУ (шефа шпіоновъ) и потребовалъ, чтобы въ 12 часовъ ему была доставлена копія этого секретнаго договора. И будто бы въ тотъ же день онъ ее получилъ, а на слѣдующій день въ нотѣ, адресованной китайскому правительству, Караханъ приводилъ изъ нея цитаты, повергая китайцевъ въ величайшее изумленіе.
Не знаю, правда ли это или хвастовство, но слѣдующій фактъ я знаю достовѣрно. Въ августѣ 1927 года черезъ финскую границу долями были перейти въ Россію пять террористическихъ монархическихъ троекъ. За 2-3 недѣли до этого, 25-го іюля,
замѣститель завѣдующаго особымъ отдѣловъ ГПУ Благонравовъ говорилъ въ Крыму моему общему съ нимъ знакомому коммунисту, что ГПУ извѣстно о предполагаемомъ переходѣ этихъ троекъ, и ГПУ приготовилось ихъ встрѣтить. Коммунистъ этотъ въ началѣ августа, пріѣхавъ изъ Крыма, разсказалъ объ этомъ мнѣ, не подозрѣвая о моихъ настоящихъ политическихъ убѣжденіяхъ. Къ сожалѣнію, не имѣя связи съ монархическими организаціями, я не могъ ихъ объ этомъ предупредить, а дня черезъ два тройки дѣйствительно предприняли переходъ и были истреблены.
Такая освѣдомленность ГПУ, конечно, свидѣтельствуетъ о проникновеніи ихъ агентовъ достаточно глубоко въ анти-большевицкія организаціи.
Насчетъ Шульгина. Что Шульгина ловко обмануло ГПУ и организовало ему не только пріѣздъ въ СССР, но и проѣздъ по всей Россіи подъ своимъ тщательнымъ наблюденіемъ — это фактъ, не подлежащій никакому сомнѣнію. Но есть здѣсь и не совсѣмъ ясныя вещи. Видные чекисты, хваставшіеся объ этомъ въ ЦК, разсказывали одновременно, что это было сдѣлано для того, чтобы, давъ Шульгину возможность исколесить Россію и, слѣдя за каждымъ его шагомъ, выявить всѣ монархическія явки, а затѣмъ однимъ ударомъ накрыть всѣ эти организаціи. Будто бы, по словами, чекистовъ, это и было продѣлано.
Между тѣмъ Шульгинъ пишетъ, что онъ никакими явками не пользовался и къ знакомымъ не заходилъ.
Очевидно, Шульгинъ дѣйствительно никакими явками не пользовался и никакихъ организацій чекисты затѣмъ не открыли, а въ своихъ разговорахъ въ ЦК они просто хвастались, такъ какъ именно здѣсь имѣетъ смыслъ прихвастнуть, — вѣдь здѣсь, въ ЦК, дѣлается карьера.
Не знаю, какъ было на самомъ дѣлѣ. Разсказываю то, что знаю, а выводовъ избѣгаю.
Вообще переходъ границъ чрезвычайно затруднился въ послѣднее время. Верхушка ГПУ заявляла лѣтомъ 1927 года, что польскую границу можно считать фактически закрытой послѣ введенія тамъ службы собакъ-ищеекъ. Но прекрасно охраняется теперь и финская граница, бывшая два-три года назадъ не особенно трудной для перехода.
Конечно, гораздо хуже охрана азіатской границы. Напримѣръ, всю огромную границу Туркменіи охраняетъ 46-й пограничный отрядъ войскъ ГПУ, численностью всего въ 1840 человѣкъ (на европейской границѣ пограничные отряды малочисленнѣее). Но все же туркменская граница, сравнительно трудная для туземцевъ — жителей пограничной полосы, почти недоступна дли европейцевъ, такъ какъ появленіе ихъ въ пограничной полосѣ возможно только съ соотвѣтствующимъ пропускомъ начальника 46-го пограничнаго отряда, а пропуски даются только лицамъ, находящимся внѣ подозрѣній.
Нѣкоторыя измѣненія произошли за послѣднее время въ заплечной «работѣ» ГПУ.
Послѣ разстрѣла 20-ми во главѣ съ княземъ Долгоруковымъ и протестовъ по этому поводу заграничной печати, наркоминдѣлъ поставилъ передъ политбюро вопросъ о томъ, что разстрѣлы по приговору коллегіи ОГПУ приносятъ большой политическій уронъ для СССР заграницей. Политбюро постановило практику измѣнить. А именно, впредь, если ГПУ выноситъ рѣшеніе о разстрѣлѣ группы болѣе или менѣе видныхъ лицъ, это, какъ всегда, должно быть утверждено политбюро, но для внѣшняго міра такіе разстрѣлы рѣшено оформлять не какъ постановленія коллегіи ГПУ, а какъ приговоръ суда. Это производитъ совсѣмъ другое впечатлѣніе на европейское общественное мнѣніе, не понимающее, что судъ въ совѣтской Россіи такъ же безпрекословно подчиняется телефонному звонку изъ партійнаго комитета, какъ и ГПУ.
Но вообще публикуется офиціальное коммюнике о разстрѣлѣ только тогда, когда это считается политически выгоднымъ. Напримѣръ, когда нужно убѣдить широкія массы, что Англія и другія державы вмѣшиваются во внутреннія дѣла СССР, ведя внутри страны энергичную развѣдывательную и антисовѣтскую работу.
Въ такихъ случаяхъ (какъ это и было съ дѣломъ 20-ти) разстрѣливаются лица «буржуазнаго* происхожденія, если установлена хоть малѣйшая связь съ какимъ-либо иностраннымъ консульствомъ. О дѣйствительныхъ же доказательствахъ обвиненія совсѣмъ не заботятся.
Вообще для русскаго связь съ иностраннымъ консульствомъ смертельно опасна. Чалхушьянъ, о которомъ я говорилъ выше, разстрѣлянный въ апрѣлѣ 1928 года, былъ арестованъ въ іюлѣ 1927 года только потому, что имѣлъ неосторожность рекомендовать японскому посольству картину своего соотечественника, художника-армянина. Затѣмъ долго искали предлога для его разстрѣла, наконецъ, приклеили его къ дѣлу директоровъ обществъ взаимнаго кредита, къ которымъ онъ не имѣлъ никакого отношенія, и разстрѣляли.
Кромѣ разстрѣловъ, о которыхъ публикуется въ газетахъ, гораздо чаще ГПУ проводитъ тайные разстрѣлы «изъ секретокъ», о которыхъ никто ничего не можетъ узнать. «Секретки» — это совершенно изолированныя одиночныя камеры во внутренней тюрьмѣ ГПУ. Если ГПУ желаетъ разстрѣлять человѣка, но сдѣлать это безъ шума, его арестуютъ какъ можно болѣе секретно для его родныхъ и знакомыхъ (чаще всего на улицѣ вечеромъ) и онъ исчезаетъ. Его помѣщаютъ въ «секретку». Онъ для внѣшняго міра пропалъ. Если его родные и знакомые приходятъ о немъ справляться въ ГПУ, тамъ съ ними разговариваютъ необычно вѣжливо, обѣщаютъ навести справку, дѣлаютъ видъ, что роются въ книгахъ, и даютъ офиціальную точную оправку, что такой-то арестованъ ГПУ не былъ и его въ ГПУ нѣтъ.
Затѣмъ его разстрѣливаютъ такъ же секретно. Я не слыхалъ, чтобы гдѣ-нибудь были люди, которымъ удалось выйти изъ «секретки» даже не на свободу, а хотя бы въ Соловки.
Разстрѣлы производятся такъ. Приговореннаго вызываютъ. Говорятъ: «берите съ собой вещи». Такъ какъ эта же формула примѣняется при освобожденіи или переводѣ въ другую тюрьму, то обреченный человѣкъ никогда не знаетъ навѣрное, идетъ ли онъ на свободу или на смерть (вѣдь о ходѣ слѣдствія и рѣшенія ГПУ его никто никогда въ извѣстность не ставитъ).
Онъ идетъ впереди сопровождающаго. Пройдя рядъ коридоровъ, онъ долженъ войти въ комнату по очень узкому коридору. Въ этотъ моментъ изъ винтовки по заранѣе наведенному пристрѣльному станку ему стрѣляютъ въ затылокъ. Все это передаю со словъ разсказывавшаго объ этомъ въ ЦК секретаря коллегіи ГПУ Бѣленькаго.
Кромѣ разстрѣловъ изъ «секретокъ», ГПУ разстрѣливаетъ еще и своихъ измѣнившихъ сотрудниковъ. Вообще ГПУ имѣетъ неограниченную власть надъ своими сотрудниками. Въ случаѣ измѣны ихъ разстрѣливаютъ по постановленію коллегіи ГПУ, если они безпартійные. Для разстрѣла коммуниста нужно обязательно разрѣшеніе партійнаго комитета.
Б. Бажановъ
Возрожденіе, №1322, 14 января 1929
Visits: 25