Мнѣ помнится разговоръ въ чертежной пятаго курса Института Инженеровъ Путей Сообщенія. Я и мой пріятель К., оба кончающіе студенты, вычерчивали какіе-то послѣдніе проекты. «Какъ хорошо будетъ не слышать никогда больше этихъ глупыхъ словъ — меньшевики, большевики», сказалъ К. Что за бездарная, въ самомъ дѣлѣ, кружковщина создала на одинъ день эти нелѣпыя клички въ сектантсткихъ распряхъ какого-то марксистскаго «съѣзда». Особенно жалкимъ вздоромъ казалось это въ ту весну — въ весну 1904 года, въ дни гибели Макарова и перваго неудачнаго для насъ сухопутнаго боя при Тюренченѣ. И К., и я, мы оба были сначала дѣятельными участниками революціонно-студенческаго «движенія» и оба отошли отъ него. Война съ Японіей отрезвила насъ окончательно. Но какъ жестоко ошиблись мы относительно судьбы этихъ безсмысленныхъ словъ — меньшевикъ, большевикъ*), словъ, которыя стыдно писать и произносить даже самимъ теперешнимъ «меньшевикамъ» и «большевикамъ». Нѣтъ, видно, у словъ есть своя странная и особенная судьба, и она не зависитъ даже отъ того, удачно или неудачно (ужъ чего неудачнѣе) было однажды сказано слово. Да и слово такой фантастической судьбы, какъ слово «большевикъ», перестаетъ быть, въ сущности, человѣческимъ разумнымъ словомъ. Оно становится крикомъ безсмысленнымъ и, однако, очень могушествен нимъ въ силу соединенныхъ съ нимъ разнообразныхъ страстей.
*) Настоящая статья является первой изъ ряда статей, которыя редакція предполагаетъ посвятить вопросамъ россійской національной культуры. Въ ближайшіе дни будутъ напечатаны статьи А. Салтыкова.
Views: 54