Гинденбургъ подписалъ согласіе Германіи на проведеніе въ жизнь плана Юнга. Тѣмъ самымъ престарѣлый и посѣдѣлый въ бояхъ фельдмаршалъ совершилъ рѣшительный и желанный «европейской демократіей» шагъ въ пользу общаго замиренія…
***
Наше время полно парадоксовъ, и вотъ еще одинъ изъ нихъ. Если бы президентомъ германской республики былъ не фельдмаршалъ Гинденбургъ, а какой-нибудь лидеръ умѣренныхъ или лѣво-умѣренныхъ нѣмецкихъ круговъ, онъ никогда не рѣшился бы взять на себя личную отвѣтственность въ столь серьезномъ дѣлѣ. Кромѣ того, его рѣшеніе, если бы и имѣло юридическую общеобязательную силу, не имѣло бы моральной общей убедительной силы. Оно было бы сочтено партійнымъ рѣшеніемъ и вызвало бы острое противодѣйствіе со стороны другихъ партій.
Примѣръ Германіи показываетъ, что для особо важныхъ случаевъ очень полезно, если во главѣ государства находится лицо, имѣющее твердый обще-національный авторитетъ.
***
Современная государственность больна отсутствіемъ авторитета. Это совсѣмъ не мысль какого-нибудь реакціонера. Это мнѣніе такого просвѣщеннаго и либеральнаго историка, какъ Гульельмо Ферреро. Недостатки парламентской системы состоятъ не въ томъ, что принципы, на основѣ которыхъ она построена — плохи. Плохи — съ какой точки зрѣнія? И съ какой точки зрѣнія — хороши? Принципы эти не принимаются безъ критики, какъ нѣкое божественное откровеніе, современнымъ человѣкомъ, и вслѣдствіе того система, основанная на этихъ принципахъ, лишена необходимой степени авторитета. Авторитетъ основанъ не на принудительномъ, а на добровольномъ подчиненіи. Добровольное подчиненіе питается энтузіазмомъ, «священнымъ огнемъ». Имя Гинденбурга вызываетъ въ нѣмецкомъ народѣ энтузіазмъ. Но парламентское представительство въ такой же степени мало способно зажечь въ нѣмецкомъ или французскомъ народѣ «священный огонь», какъ любое муниципальное представительство!
***
Приверженцы т. н. демократическаго лагеря любятъ упрекать противниковъ своихъ въ реакціонности или въ монархизмѣ. На самомъ дѣлѣ, они отлично знаютъ, что быть принципіальнымъ монархистомъ сейчасъ — это значитъ уйти на какія-то абсолютно нежизненныя позиціи, въ духѣ «Аксіонъ Франсэзъ». Они отлично знаютъ, что стремленіе, именуемое ими практическимъ монархизмомъ, обозначаетъ на самомъ дѣлѣ лишь стремленіе къ укрѣпленію государственной власти съ помощью обще-національнаго авторитета.
***
Съ точки зрѣнія идеи авторитета далеко не каждая изъ существующихъ монархій сильнѣе каждой существующей нынѣ республики. Германія, возглавляемая фельдмаршаломъ Гинденбургомъ, представляется намъ болѣе чуткой къ идеѣ авторитета, чѣмъ Испанія, въ которой царствуетъ король Альфонсъ XIII. Приверженцы «демократическаго лагеря» ставятъ въ вину своимъ противникамъ стремленіе къ системѣ диктатуры. Они притомъ плохо понимають психологію своихъ противниковъ.
«Демократическій лагерь» вѣритъ вообще въ систему, видя въ парламентской системѣ нѣкую панацею, целительную отъ всевозможныхъ золъ. Но люди, не раздѣлящіе парламентскаго предразсудка, не раздѣляютъ и системнаго предразсудка вообще. Имъ кажется, что никакая система, ни демократія, ни монархія, ни диктатура, — не хороша сама по себѣ, но можетъ быть хороша лишь примѣнительно къ данному случаю и къ даннымъ условіямъ.
***
Всякая система хороша въ томъ случаѣ, когда создаетъ она необходимый государственный авторитетъ. Мы можемъ наблюдать три случая авторитета, въ трехъ различныхъ государственныхъ системахъ: авторитетъ Гинденбурга въ германской демократіи, авторитетъ Муссолини въ итальянской диктатурѣ, авторитетъ короля Александра въ югославской монархіи. Но мы знаемъ также и демократіи, и диктатуры, и монархіи, не создавшія авторитета, болѣющія тѣмъ недугомъ, который, какъ всякій хроническій недугъ, и не опасенъ, и не замѣтенъ лишь до поры до времени.
Павелъ Муратовъ.
Возрожденіе, №1747, 15 марта 1930.
Visits: 9