Какъ-нибудь въ субботу вечеромъ попробуйте зайти въ кафэ рядомъ съ Монпарнасскимъ вокзаломъ. Въ большой залъ нѣмецкаго вида не проникнешь: люди стоятъ чуть не въ «хвостѣ», дожидаясь очереди сѣсть за столикъ. На эстрадѣ русскій оркестръ балалаечниковъ. Исполнители въ шароварахъ и въ бѣлыхъ рубахахъ съ вышивками и съ поясками. Боже! Какой успѣхъ, какое бурное одобреніе публики… И какое въ самомъ дѣлѣ фантастическое умѣніе занимать зрителей русской или цыганской пѣсней, рокотомъ или звономъ струны, залихватскимъ выкрикомъ или посвистомъ… Аплодисментамъ нѣтъ конца. Лица посѣтителей, принадлежащихъ не только къ двумъ или тремъ десяткамъ разныхъ національностей, но и ко всѣмъ рѣшительно расамъ, населяющимъ шаръ земной, возбуждены и разогрѣты балалаечной удалью. Ясно, что уйдутъ эти посѣтители съ убѣжденіемъ, что вотъ можно сказать «побывали въ Россіи»…
***
Да, талантливъ русскій человѣкъ, какъ-то неожиданно и непредугадываемо талантливъ! Ну кто бы, напримѣръ, могъ вообразить, что балалайка въ видѣ, если такъ можно выразиться, «русской стихіи», плѣнить и покоритъ Монпарнассъ? Нисколько не желая обидѣть людей, играющихъ на балалайкѣ, давайте все-таки признаемся потихоньку другъ другу (въ отсутствіи иностранцевъ), что жили мы въ Россіи, вообще говоря, безъ балалайки. Безъ балалайки вѣдь можно было дѣйствительно спокойно прожить всю жизнь, и я знаю людей, которые никогда балалайки не слышали и даже никогда не видали. Все это такъ. Но это вѣдь не та Россія, которую представляетъ себѣ Монпарпассъ! Оказалось, что иностранцу въ часы «мечты» нужна какая-то другая Россія. И вѣдь самое поразительное, это то, что идя навстрѣчу означенной потребности иностранца, русская талантливость сумѣла показать ему живьемъ эту самую выдуманную Россію. Сумѣла показать — сумѣла, слѣдовательно, и выдумать ее, сдѣлать ее, можно сказать, прямо изъ ничего. Въ данномъ случаѣ всего-навсего изъ трехструнной балалайки…
***
Хору балалаечниковъ, который навелъ меня на эти мысли, рукоплескалъ и я, отъ всей души любуясь находчивостью, его слаженностью, его огонькомъ и въ то же время внутренней дисциплинѣ. Какъ это ловко сдѣлано, какъ это впечатлительно для иностранца затѣяно, какъ это догадливо состряпано для удовлетворенія той «русской иллюзіи», которая очевидно заранѣе сложилась въ иностранной душѣ! Почему это всегда мы оказываемся такими «волшебниками» по части всякой иллюзіи, всякой «режиссуры», всякаго «осуществленія» всякой несуществующей вещи!
Когда я глядѣлъ на иностранцевъ, покидающихъ кафэ съ лицами еще разгоряченными пѣсней и звономъ иллюзорной и балалаечной Россіи, мнѣ почему-то представлялись лица другихъ иностранцевъ, покидающихъ Москву — лица уже «озаренныя» отблескомъ несуществующихъ горновъ и несуществующихъ доменныхъ печей совѣтской пятилѣтки… Мы часто наравнѣ съ иностранцами готовы жаловаться, что сами перестали понимать то, что происходитъ въ Россіи. Внутренній смыслъ совѣтскаго «дѣйствія» какъ будто ускользаетъ не только отъ иностранцевъ, но и отъ насъ. Можетъ быть и въ этомъ случаѣ полезно было «познать самихъ себя» или, по крайней мѣрѣ, на самихъ себя оглянуться. Taкъ стоить, напримѣръ, зайти въ кафэ въ Монпарнассѣ, чтобы убѣдиться въ изумительномъ и странномъ русскомъ сценическомъ дарѣ — сбирать удивленную иностранную толпу передъ миражемъ вымышленной Россіи.
Павелъ Муратовъ.
Возрожденіе, № 2104, 7 марта 1931.
Visits: 17