Тамбовскій дворянинъ Желтухинъ. — Мастерская на Арбатѣ. — Картины, возвращенныя Польшѣ. — Инсценировка кражъ въ музеяхъ. — Экспортъ поддѣлокъ. — «Архангельская Библія». — «Слово о полку Игоревѣ»
Въ «Манчестеръ Гардіанъ» напечатана бесѣда сотрудника газеты съ основателемъ и секретаремъ «Общества любителей книги перваго изданія», д-ромъ Саймонсомъ. Ученый книговѣдъ заявляетъ, что въ настоящее время въ Англіи, какъ никогда, процвѣтаютъ поддѣлка и торговля рѣдкими книгами, рукописями и документами. Фальсификаторы работаютъ какъ въ самой Англіи, такъ и въ другихъ странахъ Европы, присылая для продажи на лондонскіе аукціоны «рѣдкія» изданія Шелли, Киплинга, Анатоля Франса и другихъ знаменитыхъ писателей.
Особенно часто на лондонскомъ рынкѣ теперь появляются «оригинальныя рукописи» Диккенса и Шелли. Онѣ такъ хороши, такъ удивительно изготовлены, что о поддѣлкѣ ихъ удается узнавать лишь по появленію дубликатовъ.
Что бы сказалъ почтенный мистеръ Саймонсъ, если бы онъ зналъ, какъ поддѣлываютъ рѣдкія изданія и какъ торгуютъ ими по всему міру большевики? А вѣдь въ СССР фальсификація первыхъ изданій, музейныхъ книгъ и рѣдчайшихъ рукописей находится не только подъ контролемъ самого государства, но именно имъ и культивируется.
Еще нѣсколько лѣтъ назадъ въ Москвѣ, въ Большомъ Афанасьевскомъ переулкѣ, существовала прекрасно оборудованная мастерская, которой завѣдывалъ нѣкто Желтухинъ, изъ тамбовскихъ мелкопомѣстныхъ дворянъ. Этотъ господинъ, нѣкогда служившій въ одномъ изъ гусарскихъ полковъ, задолго до войны вышелъ въ отставку и занялся довольно своеобразнымъ ремесломъ: онъ систематически, въ теченіе многихъ лѣтъ и по нѣсколько разъ въ годъ, продавалъ одну и ту же обстановку своего родового имѣнія. Художникъ-самоучка, кое-какъ разбиравшійся въ старинѣ, любившій рѣдкую мебель, Желтухинъ гдѣ-то фабриковалъ обстановки барскихъ квартиръ и вывозилъ ихъ на продажу въ Москву. Московскіе старожилы знавали его квартиру, — то на Никитскомъ бульварѣ, то на Нѣмецкой улицѣ, [1] то въ одномъ изъ Арбатскихъ переулковъ. Какіе-то друзья приводили къ нему покупателей, — изъ купцовъ-нуворишей, желавшихъ обставить свою квартиру по-барски. Самъ Желтухинъ встрѣчалъ ихъ, развалившись въ креслѣ, въ стеганомъ халатѣ, съ длиннымъ чубукомъ, который ему ежеминутно набивалъ дворовый хлопецъ, и относился къ появленію покупателей въ высшей степени флегматично: казалось, что продажа обстановки его интересуетъ совсѣмъ мало, — «проигрался въ карты, надо заплатить должокъ, все равно поѣду въ имѣніе, въ Москвѣ больше жить не собираюсь»… Цѣна за обстановку съ неизбѣжными Боровиковскимъ и Венеціановымъ на стѣнѣ и съ кисейными занавѣсками на запыленныхъ окнахъ назначалась большая; но какъ разъ въ обрѣзъ, въ суммѣ карточнаго долга Желтухина… Сдѣлка заключалась, купецъ пріобрѣталъ обстановку, а Желтухинъ черезъ нѣсколько дней отбывалъ восвояси въ Тамбовъ.
Черезъ нѣкоторое время — та же комедія распродажи барскаго достоянія устраивалась снова, уже на другомъ концѣ Москвы.
И вотъ этотъ самый Желтухинъ въ 20-хъ годахъ попалъ къ большевикамъ на службу. Имѣя кое-какое представленіе о реставраціи, онъ сначала работалъ у нихъ надъ возстановленіемъ стѣнной росписи и фресокъ въ павильонѣ Нескучнаго Сада: теперешнимъ своимъ опрятнымъ и свѣжимъ видомъ это зданіе обязано мастерству тамбов. дворянина Желтухина. Примѣрно въ ту же эпоху Желтухинъ занимался и изготовленіемъ дубликатовъ нѣкоторыхъ картинъ Семирадскаго и другихъ художниковъ польскаго происхожденія (напримѣръ, Орловскаго), — вещей, которыя большевиками, во исполненіе договора съ Польшей, возвращались и были возвращены въ Варшаву…
Въ концѣ 1921 года Желтухинъ былъ поставленъ во главѣ мастерской въ Афанасьевскомъ переулкѣ, въ домѣ, находившемся въ нѣсколькихъ шагахъ отъ квартиры недавно разстрѣляннаго большевиками H. К. фонъ-Мекка.
Въ распоряженіе казеннаго фальсификатора было прикомандировано нѣсколько опытныхъ спеціалистовъ. Рабочая его лабораторія напоминала не то кабинетъ хирурга, не то мастерскую зубного техника: — вдоль стѣнъ рядами стояли стеклянные шкафы, на полкахъ которыхъ были разложены разные химическіе препараты, тертая краска, лаки, какіе-то щипцы, сверла, инструменты, блестѣвшіе никелемъ. Были въ зтой комнатѣ разныя машины, напоминающія зубоврачебные инструменты, и особыя сушилки, пульверизаторы, микроскопы, лупы и т. д. Помощники Желтухина, въ бѣлыхъ халатахъ, въ перчаткахъ, кропотливо возились надъ обработкой досокъ изъ краснагo дерева, орѣха и пальмы, превращали ихъ въ «многовѣковыя» доски, пропитывали ихъ особыми составами, разъѣдали ходами жуковъ-короѣдовъ, словомъ, превращали груды сигарныхъ коробокъ въ «основу» для старинныхъ картинъ. Частью въ той же комнатѣ, частью въ сосѣдней, выходившей окнами въ садъ, самъ Желтухинъ и его помощникъ, художникъ Ш., фабриковали на этихъ доскахъ произведенія и старыхъ русскихъ мастеровъ, — особенно часто Боровиковскаго и Алексѣева, — и голландцевъ, и англичанъ (напр., Хоггарда).
Но всѣ эти поддѣлки были не просто картинами старинныхъ мастеровъ: онѣ были «музейнаго происхожденія», картинами, «украденными» изъ музеевъ, въ каталогахъ которыхъ онѣ значились; на каждой такой картинѣ ставилась печать Румянцевскаго или другого музея. И когда, въ одинъ прекрасныя день, въ «Извѣстіяхъ» и въ другихъ большевицкихъ газетахъ, петитомъ сообщалось о кражѣ изъ музея стариннаго произведенія, «по всей вѣроятности, вывезеннаго для продажи заграницу агентами контръ-революціонеровъ», и одновременно эта вещь дѣйствительно исчезла со стѣны или изъ витрины, — въ тотъ же день, или нѣсколько позже, дубликаты, изготовленные въ желтухинской мастерской, въ самомъ дѣлѣ отсылались агентами большевиковъ заграницу, въ Берлинъ или въ Лондонъ, и тамъ, изъ-подъ полы, подъ видомъ «украденныхъ», продавались антикварамъ и частнымъ любителямъ.
Подобныхъ произведеніи въ Европу за истекшіе годы большевики сплавили не одну сотню!
Но большевики поддѣлывали не однѣ картины. Они занимались, и посейчасъ занимаются, поддѣлкой старинныхъ книгъ. Пишущій настоящія строки лично видѣлъ въ Парижѣ, у нѣкоего И-а интересное собраніе подобныхъ поддѣльныхъ произведеніи. Этотъ господинъ, нѣкогда московскій литераторъ, — уже немолодой человѣкъ, — въ свое время служилъ въ «Главкнигѣ» и имѣлъ самое близкое отношеніе къ тому учрежденію, которое занималось поддѣлкой рѣдкихъ книгъ, и къ другому учрежденію, которое устраивало выставки совѣтской книги заграницей. Онъ побывалъ съ совѣтской книгой и въ Венеціи, и въ Лейпцигѣ, и вь другихъ городахъ, пока въ одинъ прекрасный день, подобно многимъ другимъ, не сбѣжалъ отъ большевиковъ и не удалился на покой.
Разставаясь съ большевиками, И-нъ захватилъ съ собой много и подлинныхъ рѣдчайшихъ изданій, русскихъ и иностранныхъ, и поддѣльныхъ. Въ его квартирѣ, среди поддѣлокъ, между прочимъ, имѣется въ нѣсколькихъ экземплярахъ списокъ «Архангельской Библіи», одной изъ самыхъ цѣнныхъ по своей старинѣ русскихъ книгъ. Въ массивномъ деревянномъ переплетѣ, изъѣденномъ червоточиной, — даже съ трухой, которая сыпется изъ ходовъ жучка, — съ рваными страницами, съ помарками, пятнами, съ печатями музеевъ и съ разными штемпелями,— эта книга на полкахъ И-на стоитъ въ четырехъ экземплярахъ, фотографически похожихъ одинъ на другой.
Такія музейныя книги въ Москвѣ имѣются въ «частныхъ» собраніяхъ у многихъ совѣтскихъ чиновниковъ, причастныхъ къ Госиздату, Наркомпросу и другимъ культурно-просвѣтительнымъ учрежденіямъ. У нѣкоего Сафьяна, бывшаго одно время помощникомъ Іонова, въ домашнемъ собраніи, между прочимъ, имѣется «подлинникъ» Слова о полку Игоревѣ. Но является ли этотъ экземпляръ подлиннымъ, или другой хранящійся въ Берлинѣ, у одного моего хорошаго знакомаго, — вопросъ большой. Вполнѣ вѣроятно, что подлинникъ находится гдѣ-то въ третьемъ мѣстѣ, и очень возможно, что онъ до сего времени даже хранится въ томъ же музеѣ, гдѣ былъ прежде, — но только, съ вѣдома высшей власти, — не въ витринѣ, а подъ спудомъ, въ одномъ изъ тайныхъ хранилищъ.
Поддѣлка картинъ, и книгъ, и рукописей въ СССР производится самимъ правительствомъ, которое въ этомъ своеобразномъ товарѣ нашло для себя источникъ нѣкотораго дохода въ валютѣ.
Вначалѣ продажа на внѣшній рынокъ совершалась черезъ подставныхъ лицъ въ самой Москвѣ, тамъ покупатели были иностранцы, принадлежащіе къ разнымъ миссіямъ и делегаціямъ. Такъ, очень много поддѣльныхъ вещей скупали на Сухаревкѣ и по домамъ служащіе въ «АРА». Много вещей-поддѣлокъ купилъ также и глава «АРА», полк. Хаскель, вообще увлекавшійся скупкой задешево хорошихъ вещей и однажды за это уже жестоко пострадавшій: въ 1920 г. у береговъ Трапезунда его жена на пароходѣ «Сюперъ» была ограблена пиратами, отобравшими всѣ ея тифлисскія и эриванскія пріобрѣтенія и скрывшимися на моторной лодкѣ.
Впослѣдствіи же большевики, поставивъ дѣло серьезно, на строго научную ногу, перенесли торговлю заграницу, командировавъ туда своихъ вѣрныхъ чиновниковъ. Нѣкоторые изъ этихъ чиновниковъ «живутъ и работаютъ» въ европейскихъ столицахъ и въ Нью-Іоркѣ подъ видомъ эксъ-большевиковъ, людей, бѣжавшихъ изъ СССР, все съ Москвою порвавшихъ и существующихъ лишь на выручку отъ того, что имъ достается отъ продажи, будто бы, украденныхъ рѣдкихъ музейныхъ вещей.
[1] По-совѣтски — «улица Баумана».
Н. Алексѣевъ.
Возрожденіе, №1675, 2 января 1930
Visits: 15