Прочелъ объявленіе нашихъ летчиковъ о сегодняшнемъ концертъ-балѣ и среди обѣщанныхъ заманчивыхъ выигрышей на лоттереѣ увидѣлъ:

«Безплатный полетъ съ русской летчицей-рекордсменкой Леной Бернштейнъ».

Представляю свое положеніе, если бы пришелъ я на вечеръ, взялъ бы лоттерейный билетъ и выигралъ этотъ полетъ.

Въ жизни своей не леталъ, опасаюсь не только садиться въ аппаратъ, но даже стоять подъ нимъ, когда онъ кружится надо мной высоко въ воздухѣ, — и вдругъ этакая жуткая удача!

Главное, будь въ данномъ случаѣ мужчина-пилотъ, да еще хорошо знакомый, можно было бы какъ-нибудь увильнуть. Клеветнически намекнуть на то, что онъ не всегда бываетъ трезвъ, что иногда, въ результатѣ старой контузіи, у него наблюдаются кое-какіе заскоки… Въ крайнемъ случаѣ, наконецъ, можно было бы просто прійти къ нему на аэродромъ, подвязать для видимости щеку платкомъ и чистосердечно шепнуть на на ухо:

— Голубчикъ, лети безъ меня. Ей-Богу, боюсь.

Но вотъ съ очаровательной женщиной, да еще рекордсменкой, да еще съ такой, которая на-дняхъ собирается летѣть въ Токіо, — попробуйте найти аргументъ.

Во-первыхъ мужское самолюбіе задѣто. А во-вторыхъ, къ чему придерешься?

По-моему, водораздѣлъ, такъ сказать, между нынѣшнимъ молодымъ поколѣніемъ и старымъ проходитъ именно по линіи авіаціи. Молодежь, съ дѣтства воспитанная на Фарманѣ и Блеріо, смотритъ на воздухъ, какъ на естественные пути сообщенія, какъ на столбовую дорогу, про которую новый молодой Пушкинъ будетъ писать:

«По дорогѣ зимней, скучной
Борзый аппаратъ бѣжитъ,
И пропеллеръ однозвучный
Утомительно жужжитъ».

Между тѣмъ мы, старики, выше курьерскихъ желѣзнодорожныхъ поѣздовъ уже никакого другого спорта не мыслимъ. Даже автомобиль, когда онъ начинаетъ достигать рѣзвости въ 80 километровъ въ часъ, и тотъ начинаетъ внушать тревогу и заставляетъ обращать просьбы къ ямщику новой формаціи:

— Шофферъ, не гони лошадиные силы!

Все въ мірѣ, разумѣется, относительно. Ко всему приходится привыкать постепенно. Когда во времена Стефенсона молодежь полѣзла въ подозрительные вагоны желѣзной дороги, стар<ики> тоже качали головами, ссылаясь на преимущества дормезовъ и омнибусовъ.

Стояли на парижскомъ перронѣ, со слезами провожали головорѣзовъ и <дума>ли:

— Хоть бы сыночекъ благополучно доѣхалъ до Сенъ-Жермена.

Поэтому когда въ переходную эпоху путей сообщенія пожилые люди вдругъ заражаются настроеніемъ дѣтей и сами забираются въ модные вуатюры, подобные поступки всегда выглядятъ и легкомысленно и даже чуть-чуть неприлично.

Меня, напримѣръ, ужасно коробитъ, когда читаю, что Муссолини вылетѣлъ на торжества, или англійскій премьеръ летитъ въ провинцію произносить рѣчь.

Если бы летѣли ихъ сыновья или дочери — дѣло другое. Но сѣдая голова Макдональда въ воздухѣ, да еще за облаками, это совсѣмъ не солидно. Не внушаетъ довѣрія ни къ кабинету, ни ко всей правящей лартіи.

Авіація — дѣло новаго поколѣнія, поэтому пусть молодежь сама завоевываетъ воздухъ. Мы же, старики, как-нибудь проживемъ, упираясь въ землю ногами, управимся при помощи однихъ только рельсовыхъ путей.

Однако если новое поколѣніе вздумаетъ насъ презирать и станетъ воображать, будто оно никѣмъ не будетъ превзойдено, то это грустное заблужденіе.

Какой-нибудь Петя или Володя идетъ сегодня на балъ, мечтая выиграть билетъ со знаменитой Леной Бернштейнъ. А лѣтъ черезъ тридцать-сорокъ тотъ же Петя, какъ я, прочтетъ объявленіе о вечерѣ ревнителей междупланетныхъ сношеній, увидитъ въ числѣ выигрышей совмѣстный полетъ на Марсъ съ рекордсменкой ракетныхъ передвиженій Ольгой Петровой и, теребя въ рукѣ почетный билетъ, испуганнымъ голосомъ отвѣтитъ устроителю вечера:

— Спасибо за приглашение, но сегодня, знаете, что-то нездоровится. Лучше посижу дома, приму аспирину. А вы, молодые, танцуйте.

А. Ренниковъ.
Возрожденіе, №1987, 10 ноября 1930.

Visits: 17