Изъ разсказа одного пролетарскаго писателя я узналъ, что въ совѣтскихъ школахъ дѣти начинаютъ называть теперь своихъ преподавателей не полностью, по имени и отчеству, а сокращенно.

Приблизительно такъ:

Валерія Ивановна — Валерьяна.

Маріанна Степановна — Манна.

Викторъ Петровичъ — Випичъ.

Парамонъ Лукичъ — Параличъ.

При совѣтской страсти ко всевозможнаго рода сокращеніямъ словъ подобное фривольное обращеніе учениковъ съ преподавателями — не удивительно.

Видя со всѣхъ сторонъ всеобучи, дѣткомы, учкомы, завы и загсы, дѣти, конечно, начинаютъ слѣдовать примѣру взрослыхъ идіотовъ. Имена Параличъ и Випичъ для нихъ становятся уже совершенно естественными.

Разъ учрежденіе можно сокращать, то почему не сократить учителя географіи?

А если сократить учителя географіи, то почему вообще не сокращать всѣ слова въ разговорѣ?

Такая логика для дѣтскаго послѣдовательнаго мышленія вполнѣ разумна и справедлива. И, просуществуй большевики въ Россіи еще десять-двадцать лѣтъ, — страшно подумать, во что обратится многострадальный русскій языкъ!

Собственно, это будетъ уже не русскій языкъ, и даже не жаргонъ, а нѣчто значительно худшее: языкъ-акростихъ, языкъ-ребусъ.

Далеко перешагнувшій даже тѣ шутки, которыми въ былое время забавлялись школьники:

— Бирья бирпо биршелъ биргу бирлять…

Воспринявъ въ дѣтствѣ страсть къ сокращеніямъ, будущіе совѣтскіе граждане уже не станутъ говорить при встрѣчѣ:

— Какъ живете, Иванъ Ивановичъ?

— А какъ живу. Сижу въ канцеляріи. Занятъ по горло.

Новые граждане будутъ произносить это такъ:

— Кажи, Иичъ?

— Дакажъ. Сивка! Залогъ!

Новые поэты начнутъ писать въ своихъ стихахъ сокращенно:

Вмѣсто «дорогая моя» — дормя. Вмѣсто «о, моя радость» — «Оморсть». Вмѣсто «поцѣлуй меня» — «Поцня».

Что же касается эмиграціи, то, прождавъ десять лѣтъ эволюціи, постепенно на новую орфографію и новый язык перейдутъ: сначала меньшевики, затѣмъ эсэры, послѣ нихъ евразійцы, а за евразійцами потянется и Павелъ Николаевичъ [1] со всѣми эрдеками.

Александръ Федоровичъ Керенскій будетъ сокращенно называться — Алфекъ. Миноръ — Моръ. Е. Д. Кускова — Едкусъ. Вишнякъ — Витъ. Соловейчикъ — Сикъ.

Евразійцы, въ осовенности націоналъ-большевики, чтобы не отстать отъ вѣянія времени, станутъ спѣшно сокращать все, что возможно, исключая размѣровъ докладовъ на своихъ семинарахъ.

Отъ Евразіи оставятъ три буквы: Чингисхана назовутъ Чихомъ. Карсавина — Каиномъ. Ширинскаго-Шихматова – Шишомъ.

А что касается Павла Николаевича Милюкова, то онъ естественно обратится въ Паникова. И «Послѣднія Новости» сначала осторожно переименуются в «Послѣдности», затѣмъ въ «Посности» и, наконецъ, въ окончательную эволюціонную стадію — въ «Пи».

Да, все это можетъ произойти, если большевики продержатся еще десять-двадцать лѣтъ. Но страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ. Нужно надѣяться, что кромѣ милюковской эволюціи (сокращенно милюціи) Россіей будутъ управлять и другіе законы исторіи.

[1] Милюковъ.

Андрей Ренниковъ.
Возрожденіе, № 709, 12 мая 1927.

Visits: 12